Андрей Солдатов - Битва за Рунет - Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас

Через месяц Кудрявцев уничтожит собственное творение. Перемены сделают автоматическое соединение невозможным, и пользователи, в том числе иностранные посольства, обратят на это внимание. Кудрявцеву придется строчить отписки, ссылаясь на «технические проблемы», но каждый раз он будет краснеть от стыда.

В конце концов он найдет способ восстановить автоматическую связь хотя бы для избранных организаций. Он выделит телефонную станцию на Ленинском проспекте и перенаправит на нее все линии с доступом к автоматическому международному соединению. Через год эти организации, список которых будет утвержден властями, обнаружат, что автоматическая связь восстановлена.

Впрочем, большей части страны еще много лет это никак не коснется.

Злость Кудрявцева на спецслужбы была понятна: перед Олимпиадой он дал КГБ все, чего они хотели, чтобы запустить автоматическую связь, но стоило Играм закончиться, как чекисты бросили все силы на то, чтобы восстановить статус-кво. Будучи государственным служащим, Кудрявцев хорошо понимал – и принимал – тот факт, что КГБ нуждался в средствах перехвата звонков. Но понять, зачем рубить линии связи, он не мог. Это претило его натуре инженера и мучило его долгие годы. В кругу друзей он грустно шутил, что первую правительственную награду ему дали за организацию автоматической международной связи к Олимпиаде, а вторую – за ее закрытие.

В течение многих лет, прошедших с 1981 года, Кудрявцев пытался образумить спецслужбы, но генералы не хотели его слушать. Они повторяли одно и то же: «Геннадий Георгиевич, перед Олимпиадой вы нас нае***ли, и мы смолчали. Теперь помолчите вы» {18}.

Но Кудрявцев не мог забыть эту историю, хотя прекрасно понимал, как тесно переплетены спецслужбы и связь в СССР. Уже назначенный первым заместителем министра связи, в огромном здании Минсвязи на Тверской, известном как Центральный телеграф, он занимал кабинет Генриха Ягоды, главы НКВД, сталинской тайной полиции, и по совместительству наркома связи: «Вся мебель мне досталась от Ягоды – его стол, его сейф. Только лифт, на котором можно было спуститься в подвал, а потом и в метро, был заблокирован. Быть-то он был, я проверял, но воспользоваться им было нельзя».

В 1988-м Кудрявцева пригласили в Политбюро для консультации по вопросу международной связи между одним из ивановских заводов и его болгарскими партнерами. На встрече присутствовал Горбачев. Когда генсек задал вопрос, как именно можно улучшить связь, Кудрявцев ответил: «Отменить решение Секретариата ЦК об ограничении международной связи». «А для Иваново что можно сделать?» – спросил Горбачев. И решение вопроса об автоматических международных линиях было снова отложено {19}.

Эдвард Фредкин, ведущий специалист по компьютерным технологиям Массачусетского технологического института и бывший летчик-истребитель ВВС США, легкий и общительный человек, потратил много лет, налаживая контакты с советскими учеными. Глобальные проекты и смелые идеи всегда увлекали его, и поэтому в 1982 году, когда ему было сорок восемь, он с радостью поехал в Москву на конференцию по физике, твердо веря, что ему удастся, по его собственным словам, «заразить Советский Союз персональными компьютерами».

«До начала конференции у нас было в запасе несколько дней, и я направился в вычислительный центр Академии наук – повидаться со старыми друзьями и рассказать им о своей идее, – вспоминал он. – Они направили меня к Евгению Велихову. Я ему позвонил, и он тут же приехал» {20}.

Велихову тогда было сорок семь. Человек широких взглядов и больших амбиций, он был заместителем директора Института атомной энергии имени И. В. Курчатова. Велихов также занимал пост вице-президента Академии наук СССР (он стал самым молодым вице-президентом за всю историю). Фредкин знал Велихова много лет, поэтому говорил открыто. Американец доказывал, что внедрение компьютерных технологий в советскую действительность жизненно необходимо и что власти должны ослабить контроль над распространением информации. Фредкин предположил, что персональные компьютеры подходят социалистическому строю намного больше, чем капиталистическому, и Велихов, очарованный цифровыми технологиями с конца 1970-х, когда к нему в руки попала одна из первых моделей Apple, продавил выступление Фредкина перед Президиумом Академии наук. «Этот разговор в Президиуме был очень нужен нам всем: мы должны были преодолеть сопротивление», – вспоминает Велихов {21}. Главной целью было заставить советское правительство пересмотреть стратегию, которая тогда базировалась на иерархической системе, состоящей из больших суперкомпьютеров и терминалов, а не на персональных компьютерах.