Андрей Жидков - Трактаты черного свитка

Подле женщины, скучающе озираясь по изрядно поднадоевшим вывескам и загорающимся окнам небольшой улочки, зажатой меж стареньких домишек, переминалась с ноги на ногу маленькая пятилетняя девочка. Забавно закусив нижнюю губу, она то и дело переводила взгляд с окна на окно, то, разглядывая прохожих, или те же вывески, пытаясь отыскать хоть что-то занимательное для своего пытливого детского разума. И она не находила совершенно ничего. Город на время замер, готовясь вновь ожить с наступлением понемногу сгущающихся вечерних сумерек. Он пожирал в себя, чтобы воплотиться в каком-то нелепо ином облике. Пресловутый и неказистый лабиринт стен обглоданного камня, таившего в себе гамму наслаждений пороков и больше ничего.

– Ма! – немного плаксивым голоском протянула девочка, теребя женщину за руку и пытаясь заглянуть в ее бессмысленно пустые глаза, – А мы скоро пойдем домой? Я устала.

Но, получив тут же жесткий ответ из грубой нецензурной бульварной брани, она замолчала, обиженно надув губки и потупив свои большие голубые глаза. Алена почувствовала себя отвергнутой. Какой-то одинокой и никому не нужной, хотя и привыкла уже слышать от матери злобную ругань попреканий в свой адрес, порою безо всякой на то причины.

Зажглись вечерние фонари, разгоняя сгустившийся ночной полумрак по дальним углам скверов и подворотен. И на узенькой улочке понемногу стали появляться веселые парочки, компании гуляющих или деловито спешащих куда-то юношей, девушек, прочих обывателей. Город снимал маску величия и, корча рожицы, надевал шутовской колпак, показывая хитрую насмешливую личину, зеркально воспроизведенную во всех витринах ночных забегаловок, амбразурах оконных проемов.

Пробуя черным, как уголек носом пропитанный дыханием ночи воздух, из-за опрокинутого металлического мусорного бака, что валялся подле убогих облизанных ступеней одного из подъездов, появилась огромная, размером со взрослую кошку, серая крыса. Поджав запачканное грязью, худое брюхо, крыса, быстро перебирая поджарыми лапками, поползла вдоль стены дома, противно и озлобленно щурясь выдававшему ее свету фонарей, и стараясь держаться ближе к черной, хранящей тайны, тени фасадов. Лишенное начисто страха животное, гонимое изъедавшим сосущим изнутри голодом, искало хоть немного какой либо еды. Окончательно выбравшись, из служившего ей укрытием мрака, крыса осторожно, опасливо подкралась к стоящим посреди улицы женщине и ребенку. Животное украдкой обнюхало скрытые под материей белых колгот ножки девочки. От них заманчиво пахло чем-то приятным и сладким. Крыса сглотнула слюну, от чего ей еще больше захотелось есть. Встав на задние лапы, она подняла вверх свою морду, тут же увидев вытаращенные широко открытые сияющие глазенки девочки. Страх стиснул ее маленькое сердце, но голод в момент уничтожил его.

– Кися! – восторженно воскликнула Аленка, протянув к животному свою маленькую белую ручку.

Крыса оскалилась, ожидая нападения, но легкая детская кисть ласково коснувшись ее покрытой жестким грязным мехом головы скользнула от морды к затылку. Тварь зажмурилась от неведомого ранее приятного ощущения.

– Хорошая кися! – лепетала взволнованным голоском, похожим на переливающийся звон колокольчиков, девочка, поглаживая грубую шерсть крысы.

Вытянув немного вперед голову, крыса с явным удовольствием принимала эти крупицы наивной доброты. Закрыв глаза, ощущая с какой хрупкой нежностью тоненькие шелковистые пальчики, источая приятный аромат чистоты, ласкают ее, даруя нищей крысиной душе частицу не фальшивого, а настоящего тепла и любви.

Женщине, вдыхавшей то и дело вязкий сигаретный дым, и нервно теребившей распущенные светлые пряди волос, по-видимому, было совершенно безразлично, чем сейчас занята ее дочь. Она толи не видела, толи не обращала попросту внимания на игры дочери со столь не опрятным животным. На ее расписанном косметикой лице отчетливо было видно, что она нервничает, ожидая кого-то; дергано сбивая пепел длинным ногтем, выкуривая одну сигарету вслед за другой, судорожно вглядываясь в прохожих точно пытаясь кого-то узнать. Губы сводило, словно судорогой яростью и с трудом уже сдерживаемая раздражительность. Казалось еще минута и женщина сорвется в дикую истерику.… Но вот ее лицо осветила расплывчатая странноватая улыбка…

Повинуясь чувству самосохранения, крыса юркнула в сторону, подозрительно поглядывая своими пуговками глаз на подошедшего мужчину. Привыкшее не доверять животное, сгорбившись, оскалилось на незнакомца.