Андрей Фурсов - Вперед, к победе! Русский успех в ретроспективе и перспективе

В таких условиях средним и тем более нижним слоям господствующего класса прибавочный продукт может достаться только в том случае, если центральная власть, помимо прочего, будет ограничивать аппетиты верхов – как эксплуататорские в отношении угнетённых групп (чтобы сохранялась какая-то часть прибавочного продукта для неверхних групп господствующего класса), так и перераспределительные по отношению к средним и низшим группам всё того же господствующего класса. Только сильная центральная власть могла ограничить аппетиты «олигархов».

Из-за незначительного объёма прибавочного продукта олигархизация власти в России ведёт к тому, что средней и нижней частям господствующего класса мало что достаётся (а эксплуатируемые низы вообще лишаются части необходимого продукта). Поэтому в самодержавной централизации, в индивидуальном самодержавии, в деолигархизации власти были заинтересованы середина и низы господствующего класса, т. е. его основная часть. Она-то и поддержала царя в его опричном курсе: только грозненское самодержавие могло решить проблемы «детей боярских» в их борьбе с «отцами». Так русское хозяйство сработало на опричнину и на самодержавный вектор развития.

Итак, борьба дворянства и боярства – не миф, но главный объект борьбы – не собственность, а власть, поскольку только власть на Руси регулировала (регулирует) доступ к вещественной субстанции, к общественному продукту.

Самодержавие – это особый строй власти (и собственности), при котором господствующий класс консолидируется вокруг центральной власти, причём консолидируется до такой степени, что само функционирование его в качестве господствующего класса возможно лишь через посредство авто-субъектной власти, как её функция. И достигнута эта консолидация была с помощью опричнины, которая и была эмбрионом самодержавия. Встав на ноги, самодержавие реализовало крепостничество как средство и форму гарантии получения своей доли прибавочного продукта именно серединой и «низовкой» господствующего слоя.

Крепостничество – продукт самодержавия, но закрепостителем выступил не Иван Грозный, а Борис Годунов. Однако обратной, если угодно, тёмной стороной обеспечения этих гарантий стала нивелирующая тотализация, функционализация, если угодно – демократизация господствующего класса. Это та цена, которую пришлось уплатить массовым слоям господствующего класса за доступ к минимуму прибавочного продукта.

В условиях небольшого объёма прибавочного продукта только единодержавная власть могла обеспечить доступ к нему всех слоёв господствующего класса, но средством и ценой был нивелирующий надзаконный контроль над этим классом и требование от его представителей абсолютной лояльности.

Главное – лояльность; нелоялен – значит, непривластен, а потому лишаешься земли, а следовательно – прежнего объёма прибавочного продукта. Здесь становится понятно, почему опричнина проехала катком и по части дворянства и вообще по сторонникам централизации.

Логика новой самодержавной власти, а следовательно, и опричнины заключалась в нивелировке господствующего класса в целом перед лицом царской власти. Ещё с доопричных времён, с 1556 года («уравнительное землемерие» Адашева) вотчинники обязаны были служить – власть нивелировала служебноеразличие поместья и вотчины. В социальном персонаже опричника нивелировались любыеразличия между представителями господствующего слоя – сами опричники могли помнить, что одни из них – князья, а другие – худородные, «взятые от гноища». А вот с точки зрения опричнины как ЧК, с точки зрения власти, это не имело никакого значения.

Организующим принципом опричнины была лояльность этой ЧК как новой форме власти. Нельзя не согласиться с теми, кто считает: главное в опричнине не то, что страна рассекалась по горизонтали, а то, что власть рассекалась по вертикали, причём само существование верхнего, чрезвычайного сегмента обесценивало нижний.

Именно этот верхний сегмент обеспечивал царю необходимую, критическую массу власти-насилия для разрыва княжебоярского «комбайна». Если когда-то внеположенная Руси масса Орды обеспечила великим князьям власть и в то же время сплотила их с боярством, то теперь внеположенная «остальной», земской Руси масса опричной «чрезвычайки» эту связь рвала – с ордынским наследием рвали с помощью новых, обусловленных этим же наследием и его плодами («комбайном») способом: не будь княжебоярства, не понадобилась бы опричнина. Опричниной Грозный царь ответил не только Киевской эпохе в лице её реликта Новгорода, но и Орде.В то же время это был ответ на давление Запада – экономическое, военно-политическое и, что не менее важно, духовное. Но это отдельная тема, над которой интересно работает замечательный историк И.Я. Фроянов.