Валерий Сдобняков - В предчувствии апокалипсиса

B. C.Человек ещё и духовен. И все проблемы, возникающие в его сердце, идут от духовных смут, духовной неустроенности и духовных заблуждений.

Ю. Б.О чём я говорил – и есть духовные составляющие человеческой жизни. Мужество, любовь, самопожертвование – это духовные качества. Они же – самое главное, что питает совесть, нравственность. Ведь нравственность без духовности невозможна. Без нравственности немыслимо самопознание и усовершенствование человека, о чём всегда, кстати, говорил Лев Николаевич Толстой. А это был великий философ, несмотря на то, что часть нашей интеллигенции, в том числе и творческой, не согласны с его выводами и мировоззренческой концепцией. Они, может быть, и правы, но только в одной части – то, что касается его взглядов о непротивлении. На мой взгляд, непротивление является просто грехом. Потому что и Господь говорит об отмщении. Помните – «Мне отмщение и аз воздам». Но мы сейчас не будем углубляться в философию Толстого. Скажем лишь, что нет литературы без писательского опыта, без памяти и воображения. Вот три главных субстанции, составляющие само понятие «литература». Если есть опыт, но нет воображения – то нет и литературы. Если есть воображение, но нет опыта – то тоже литературы нет. В таком случае написанные произведения становятся или риторическими, или слишком отвлечёнными, слишком практическими, не вдохновленными. Если же попытаться дать определение единой формулой, то литература – это вторая действительность, но созданная человеком. Действительность эта не зеркальная, а напоминающая отражение леса в воде. Согласитесь – лес в воде, это совсем не тот лес, который растёт на берегу. Если бы литература являлась только зеркальным отражением действительности, то это был бы лишь документ. А отражение леса в воде – это и документ, и в то же время элемент прошлого и элемент будущего. Почему? Да потому что это рождает фантазию. Вспомните сейчас берег и лес, отражённый в воде. Это же какое-то чудо, правда?

B. C.Конечно. Появляется другая глубина и самого пейзажа, и нашего восприятия его.

Ю. Б.Литература – это, можно сказать, тоже чудо. Вот есть слово «художество», которое сейчас мы довольно часто употребляем. Так вот, в древнерусском языке слово «худое» обозначало волшебство, колдовство и чудеса. Откуда это? Есть теория, мы этого наверняка не знаем, но всё-таки можем предполагать, что человек жил и многие десятки миллионов лет назад. Об этом говорят те предметы, которые найдены совершенно недавно, но возраст которых определяется миллионами лет. На этих предметах изображены – телескоп, операция на сердце и тому подобное. Вот и у меня иногда возникает такое чувство, что так, как мы сейчас сидим с вами, мы уже сидели многие и многие века назад. Такой же был Сдобняков, такой же Бондарев, и так же они разговаривали, а между ними лежал диктофон. Понимаю, мысль эта в некотором роде запредельная, но у меня иногда возникает ощущение, что всё уже на этой земле было. И технологии, которые нас поражают, как новые неведомые открытия, тоже были. Откуда? Существует теория, что на землю уже являлись некто, и всё необходимое для нашего существования передали первому человеку. Так вот – среди этих главных и жизненно необходимых знаний была и культура, и литература, как неотъемлемая её часть. Потому это и воспринимается как чудо.

B. C.Должен заметить, что главные проблемы в существовании человечества за эти тысячелетия не изменились и не нашли своего разрешения. Все они укладываются в соблюдение десяти заповедей, благодаря чему только и может существовать мир, существовать человечество. Ведь чувства руководят человеком. Они первенствуют, а не материальный мир со своими новейшими открытиями и изобретениями. А раз так, то должен у человека существовать механизм разбираться в них, этих чувствах, анализировать происходящее, исходя из их состояния и восприятия. Потому и не мог Господь, вдохнув в человека живую душу, оставить его без должного инструмента самопознания, которым выступило творчество. Литература же – одна из главенствующих частей этого инструмента.

Ю. Б.Да, наши чувства как бы культивированы. Например, если мы увидим зверя в лесу, то обязательно срабатывает инстинкт добытчика. Он тревожит, волнует нас. Но что происходит потом? Я бросил охотиться после того, как увидел плачущего лосёнка. Он стоял на подогнутых передних ногах, как на коленях, перед убитой лосихой, и из глаз его текли слёзы. После этого я решил для себя, что больше охотиться не буду. Так что же заставляет нас идти наперекор целесообразности ради чувства справедливости, сострадания, жалости? Это нравственные чувства, которые воспитывает литература, вообще, высокое искусство.