Юрий Мухин - Россия — не Сингапур. Какой ВВП нам нужен

Вот у меня в памяти за 42 года жизни в СССР остались только ужесточение борьбы с хулиганством, какие-то отголоски об ужесточении борьбы с валютной спекуляцией, приведшие к изменению соответствующих статей уголовного кодекса, но изменение всего кодекса я не помню — был очень мал. Почему-то в памяти осталось обсуждение пересмотра кодекса законов о семье и браке, да еще, разумеется, новая Конституция, о которой шумели и обсуждали ее вряд ли менее года. Правда, я не юрист, и до момента, пока я не стал руководить людьми, меня, как и всех граждан, все это законодательство не сильно волновало.

Поэтому и думаю, что депутат Верховного Совета СССР за свою четырехлетнюю бытность членом ВС мог участвовать всего в нескольких правках к существующим законам, да и то — если повезет. Делалось это так.

Новый закон или правки публиковались Президиумом ВС для всенародного обсуждения за много месяцев до своего принятия. Большинству населения это было, конечно, безразлично, но те активные граждане, которых это интересовало, и у которых возникали сомнения или предложения, выражали их своему депутату тут же, по месту жительства, в то еженедельное время, когда депутат обязан был принимать избирателей. Или писали прямо в Президиум ВС. Писали и в газеты, которые повсеместно обязаны были вести и вели обсуждение проектов, намеченных для принятия их Верховным Советом. Если организовывалось собрание избирателей по обсуждению проекта нового закона или правки (а власть и такое требовала), то депутат обязан был присутствовать в президиуме собрания и выслушать всех. Шло обсуждение действительно народное. Активные депутаты сами посылали правки в Президиум. Там все правки оценивали и дельные учитывали в окончательном проекте. Депутатам с дельными предложениями предлагали выступить на сессии. Затем собиралась сессия, депутаты полностью (этого не скроешь) зарежиссированно, по бумажке читали свои выступления, и закон принимали единогласно. Но, с другой стороны, а чего умничать, если закон уже обсужден-переобсужден?

Несколько большая работа была по планам и бюджетам. Бюджеты СССР и республик, годовые и пятилетние планы тоже обсуждались, но они уже прямо касались каждого избирательного округа и требовали сугубо профессиональных знаний. И вот тут к депутатам (в существенной своей части — простым рабочим и крестьянам) обращалось областное начальство и директора предприятий с объяснениями, что там, в планах, к чему и почему «в нашей области надо так, а не иначе», — что и зачем нужно в плане и бюджете иметь. И депутаты еще до сессии писали, ездили в Москву и отстаивали эти пункты плана в Президиуме ВС и в Совмине СССР. И если им отказывали, то они понимали, что отказывают им потому, что так требует благо всего СССР. Ну и чего было на сессии голосовать против плана или бюджета? Хотя особо упорные депутаты просили слово и еще и на сессии выступали со своими предложениями и по своим вопросам к плану.

Внешне, повторю, все это выглядело не уже привычным нам сегодня «демократическим парламентом» с руганью, криками и мордобоем, а глухо зарежиссированным спектаклем — это так, но только внешне. А ведь важен не внешний вид, а суть, а в своей сути это была реальная и полезная законодательная работа.

И еще подчеркну — до Горбачева в СССР как-то понимали, что любой закон — это покушение на свободу своих граждан. Как-то понимали, что закон обязан быть официальным оформлением обычаев народа, поэтому его надо дать народу обсудить, чтобы он проверил закон на соответствие своим обычаям, своим понятиям о справедливости.

А что сегодня?

А сегодня мы имеем в законодателях дорогостоящих паразитов и полный «законотворческий» маразм со всех точек зрения. Наиболее бросается в глаза количественная сторона дела.

Только Госдума пятого созыва (2007–2011 годы) «приняла 1 тысячу 581 федеральный закон и одобрила 27 федеральных конституционных законов», — как похвастался напоследок ее спикер Грызлов. Во, блин, «стахановцы, гагановцы, загладовцы»! По два закона в рабочий день! Это означает, что эти наглецы, именующие себя депутатами, нажимали на кнопки, не соображая, за что именно они голосуют. И это называется «законодательная власть»?

В настоящее время количество нормативных актов таково, что незнание человеком законов неизбежно в принципе: например, «Система ГАРАНТ» содержит банк правовой информации объемом более 3,9 миллионов документов. Это значит, что если знакомиться с каждым уже имеющимся документом не более 2 минут, то уйдет целая жизнь (40 лет по 8 часов ежедневно). В Государственной системе распространения правовых актов в электронном виде (ГСРПА) ежемесячный прирост информационно-правовых фондов составляет порядка 10 тыс. документов — т. е. база растет со скоростью более 330 документов в сутки, при этом не успевают публиковать даже некоторые кодексы в действующей редакции как, например, это было с Налоговым кодексом.