Галина Сафонова - Одеяло из лоскутков

Старость голосовые связки съела, а тоска сжевала старость.

Творчество без трудолюбия и чёткого осознания того, что делаешь, превращается в ремесленничество.

Роль матери на земле – мироносицы, а не судьи или палача, она призвана усмирять, а не распалять.

Современные люди боятся быть счастливыми, сами перед собой упираются, когда навстречу друг другу надо бежать. Группы кухонных единомышленников – шестидесятники, семидесятники не были толпой.

Ответы в интернете заменили поиск ответов в себе. И спрашивать не надо: к худу или добру. К худу, конечно.

Умей благодарить того, за чью руку ты уцепился.

Есть руки липкие, есть руки скользкие и ещё куча каких есть… Ищу с воздушным прикосновением, чтобы ощутить нежное дуновение любви.

Памятники мраморных кладбищенских «городов» разительно отличаются от памятников деревень. В первых люди наводят порядок, убирают, а из последних их самих убирают.

Венценосный язык – национальный дух народа. Потеряем венец, растрясём язык, не собрать потом; когда закрома пусты, в амбарах ветер гуляет. А национальный дух, где искать? А Бальмонта с его любовью к русским перепевам?

Слово вещественно, как и меч, его тотальная справедливость рубит так же.

«Не люблю» – говорит человек в настоящем, время минуло – уже «люблю». Непостоянство? Продажность? Ни то и ни другое. Человеку, чтобы постигнуть человека, надо Богом стать.

Пишу – страдаю, не пишу – страдаю, но пишу – страдаю» лучше, чем «не пишу – страдаю».

Одинокие глаза на радостном лице говорят о хорошей актёрской игре хозяйки этих глаз. Они совершенно безжизненные, видно, им было отчего запнуться, остановиться и умереть.

На задворках чужой страны самый вкусный хлеб не того вкуса.

Ткнул пальцем в небо, вытащил, а на нём красный флажок: здесь были русские.

Человеку цены столько, сколько в нём (не у него, а в нём) есть ценного, что может отдать, чтобы не взять, что может собой явить миру. Пусть малую толику, но свою. Чем меньше удар по басовой струне, тем больше она раскрывается, даёт больший диссонанс.

Обед приходит каждый день утром. С восходом солнца закрома полнятся – помните: кто рано встаёт тому Бог даёт.

Элитарные отпрыски нашего времени приобретают специальности в основном по папе, по маме, по бабе с дедом. Такие себе наследственные наследники. По себе не пробовали?

Материнское настроение, после того, как дети по голове погладили, градус – вверх. Отцовское, от того же самого, градус вообще зашкаливает. Или чувствительный, или глупый…

Ответы в интернете заменили поиск ответов в себе. И спрашивать не надо: к худу или добру. К худу конечно.

В каждом доме свой домовой, и не один, а с домовятами.

Наших соседей помнишь? Пара, муж и жена, они ещё оба на свою собаку похожи.

Как аукнется, так и откликнется, а если не аукнется?

В кабинете поликлиники сидел бесполезный объект врача.

Чем быстрее бежит укор, тем медленнее становится поступь человека.

Кругом мало мужиков, у заграницы – нате, Миллиона два почти русских наших братьев.

Верхнее образование и нижнее соображение вместе как-то не сходятся. Раскардаш получается.

Серафиму и Аполлинарию сменили на Октябрину с Тракториной. Дальше кого под кого называть будем?

Ночные проблемы у каждого возраста свои. У детей и стариков общие: страх ночи и пи… в ночи.

Чужую рубаху, как не примеряй, она все равно чужой останется – энергетическая несовместимость.

Вросшая в меня деревня – Марк Шагал, не меньше.

Ломают головы над вечным двигателем – додуматься не могут. Спросите меня, я давно уже – он.

Если у него нужда, пусть возьмёт. Если нет нужды, но берёт – отними.

У таких людей светлые моменты бывают летней ночью в Заполярье, остальное время – полярная ночь.

Человек-моль, человек-камень, человек-кулак, а человек-ладошка птиц привечает.

Руки надо в чистоте держать, только тогда они бывают разговорчивыми, а иначе – маханье, а не разговор.

Атеист считает религию недоразумением, а верующий человек его считает несчастным творением.

Раньше всё решалось по просьбе трудящихся, а сейчас по просьбе народа. Кто к кому присоседился, народ к трудящимся или трудящиеся к народу? Никто ни к кому. Одни слиняли за ненадобностью, другие линяют. Линька нации идёт.

«Я» есть во мне. Вне меня его нет. Наружу – это уже ты, это все вы. Да что вы обо мне знаете? А о себе? Вот так и живём знайками-незнайками.

Выучка – это умение скрывать свои чувства.