Фёдор Крашенинников - Наш 17-й год. Статьи и колонки

Реальность оказалась совершенно иной. Первой ласточкой был как раз Brexit и уход Дэвида Кэмерона, одного из столпов противостояния Запада и Кремля. Сменившая его Тереза Мэй оказалась ничуть не более удобным собеседником для России, и, по сути, Brexit никак не изменил соотношение сил в мире в пользу России. То же самое, только в несоизмеримо большем масштабе, произошло после выборов в США. Нескрываемое предвкушение ухода Обамы и прихода новой администрации на последнем этапе стало просто-таки неприличным. Не очень понятно, насколько серьезно в Кремле рассчитывали на Трампа. Хочется все-таки надеяться, что кремлевские стратеги не столь легкомысленны, чтобы планировать государственную политику исходя из нескольких фраз эксцентричного американского миллиардера, брошенных в запале предвыборной борьбы. Скорее всего, надежды были, но не столь глобальные: получить нового собеседника, с которым в отличие от Хиллари Клинтон у Кремля нет негативной истории взаимоотношений и потому есть шанс все начать с чистого листа. Однако чистого листа не получилось: неосторожно высказанные симпатии к Путину обернулись для Трампа серьезными репутационными издержками – и остается только гадать, как далеко он готов будет зайти, чтобы разрушить образ «маньчжурского кандидата».

Так чего же теперь мы все должны ждать и на что надеяться? Три года в режиме активного противостояния с окружающим миром уже изрядно искорежили нашу экономику и общественную жизнь, и чем дальше будет продолжаться такая политика, тем разрушительнее будут ее последствия. Чрезвычайные меры и временные решения можно было понять и принять в логике «еще немного, еще чуть-чуть», но как все это надо воспринимать в новой ситуации, когда конца и края противостоянию, санкциям и всему прочему больше не видно? Есть ли у президента и правительства запасной план и в чем он состоит? Где тот предел, дальше которого мы точно не пойдем, и есть ли он?

Честного ответа нам никто не даст, особенно накануне президентских выборов, так что судить приходится только по косвенным признакам. В таком случае недавний указ о признании паспортов непризнанных ДНР и ЛНР на фоне неутешительных для России итогов Мюнхенской конференции по безопасности можно считать вполне четким сигналом из Кремля относительно планов на будущее: ставки на противостояние по всем фронтам будут только повышаться, а значит, никакой нормализации ситуации ждать не приходится как минимум до 2018 г., когда завершится процедура переизбрания Путина. Его новая каденция осторожно анонсируется как последняя, что в каком-то смысле предполагает расширение пространства для маневров: получив мандат последний раз, можно наконец пойти и на компромиссы, чтобы уйти на покой миротворцем и дипломатом. К сожалению, и на это едва ли стоит серьезно рассчитывать. Похоже, что никаких изменений к лучшему не стоит ждать в перспективе ближайших 5—7 лет, т. е. к концу нового путинского президентства и в последующие годы.

Государственное телевидение в России давно уже стало уникальным жанром. Среди множества функций его есть и одна, которая не сразу бросается в глаза. Я говорю о сведении счетов с кем-то неугодным. Прежде всего под раздачу попадают все те, кто не нравится главному зрителю, ради которого во многом все и делается. Например, весь этот каскад глумления и ненависти в адрес бывшего президента США Обамы или бывшего президента Грузии Саакашвили – неужели это делалось для каких-то рациональных целей? Едва ли. Критика политики зарубежных лидеров – это почтенный жанр в наших краях, но до риторического уровня свары на коммунальной кухне он не опускался даже во время позднего Сталина, когда для Тито не жалели самых последних слов.

Никакого практического смысла в постоянных личных нападках и издевательствах над зарубежными лидерами нет и не может быть – зрители государственных каналов едва ли составляют хоть сколько-нибудь значимую и влиятельную аудиторию в тех странах, в которых решается судьба охаиваемых политиков. Но моральный смысл, несомненно, есть: телевидение, как и все в нашей политической системе, зависит от настроения одного человека – президента. Поэтому если ему кто-то или что-то не нравится, то этот человек или явление будут подвергаться самым яростным нападкам постоянно, без какого-либо практического смысла. Просто чтоб лидер видел старания своих подчиненных и их солидарность с его мнениями, и в любой момент времени мог убедиться, что идеологический пульс страны бьется в унисон с его настроением.