Наивно было бы надеяться, что мы «прокормим» новые поколения шедеврами советского времени. Вообще, любое наследие ценно только тогда, когда становится почвой для новых ростков.
Мы встречаемся с вами, дорогие читатели, на переломном этапе. Период борьбы заканчивается. Начинается время созидания, время любви. И сегодня ответить на вопрос: «Ты за кого?» – для меня очень просто. Я за тех, кому в основном посвящена эта книга. За Пушкина и Шукшина. Барто и Крапивина. Пахмутову и Захарченко.
Я за все, что дает силы жить. «Простую историю» и «Легенду № 17». Степной дух Вёшенской, израненные сосны Михайловского, древние стены Псково-Печерской обители, старинное село Вятское, вызванное из забвения усилиями меценатов и ставшее у нас на глазах новой жемчужиной Золотого кольца…
А еще – и в первую очередь – я за тех, кого назовут мастерами в будущем, кто войдет в хрестоматии спустя десятилетия, но дарить нам радость начнет уже очень скоро.
Если поддержать их сегодня, они ответят стране взаимностью. И любви в нашей жизни станет больше.
28.09.2012
ВСЕ, КОМУ повезло сначала оказаться приглашенными в состав нового президентского Совета по культуре и искусству, а затем еще и найти свое имя в списке выступающих, мечтали, конечно же, высказаться по полной. Однако заготовленные трактаты вошли в противоречие с регламентом. Лично я рада, что многое смогла сказать президенту, но читатель имеет право знать всё. Вот как это было на бумаге:
«Многоуважаемый господин президент, дорогие коллеги! В нашем отношении к культуре есть любопытный парадокс. Поскольку на протяжении многих лет постсоветского периода культура не была избалована особым государственным вниманием и финансировалась по пресловутому «остаточному принципу», в общественном сознании возникла обратная установка: все, что имеет отношение к культуре – или называет себя культурой, – безусловно, хорошо и полезно; пусть распускаются все цветы – в том числе цветы зла; художник имеет право на любое самовыражение, не зафиксированное в Уголовном кодексе, а отчасти – даже и зафиксированное… Культуру и без того обижают, следовательно – она неприкасаема, она прекрасна и бесспорна во всех своих проявлениях.
Однако сейчас, когда плотность обид, наносимых культуре, заметно сократилась, мне кажется, эту позицию стоит пересмотреть.
Понимаю, что для многих такая мысль прозвучит крамольно, но, на мой взгляд, культура – вещь прикладная. Культура – это средство, а не цель. Средство сделать человека лучше, а его жизнь – краше.
Когда я слышу о том, что наша главная задача – повысить доступность культуры, привести ее в каждый дом, в каждое село, построить в малых городах кинотеатры, я думаю: а какие фильмы будут крутить в этих кинотеатрах? «Обитель зла»? Что будет выставляться во вновь построенной галерее – «Духовная брань», вдохновленная небезызвестным «панк-молебном»? Чем украсится провинциальный город за большие бюджетные деньги – безголовыми человечками? Да упаси Боже от такой культуры. Не можем помочь, так не будем хотя бы развращать.
Прежде чем говорить о всеобщей доступности, о технологиях максимального распространения культуры, хорошо бы сначала определиться – ЧТО ИМЕННО мы хотим распространять. Уже есть примеры, когда культурные революции, спущенные сверху, не вызывали в людях ничего, кроме отторжения.
Законом о культуре, даже если таковой вскорости будет принят, подобные вопросы не решаются. Любой закон – это инструмент. Набор инструментов. Что мы собираемся строить при помощи этого набора – дом, виселицу? Надо решить заранее.
Можно завезти в каждую деревню по баяну, но нельзя заставить людей петь. Поют не от наличия баяна, а от душевной потребности. Можно отдать арендатору исторический особняк и сказать «восстанавливай!», но если этот арендатор, этот бизнесмен рос и воспитывался в 90-е, то реставрацией он займется лишь под угрозой серьезного наказания. Других мотиваций у него нет.
Эффективность культурной жизни определяется не только количеством премьер, выставок или наград на международных фестивалях. Но еще (и, может быть, в первую очередь) тем – стало ли в стране меньше брошенных детей. Снизился ли уровень насилия – в семьях, на улицах. Гаснут или, напротив, разгораются межэтнические конфликты.
Читать дальше