Виктор Кустов - Век великих экспериментов

С годами накал социального противостояния поубавился, жизнь смягчилась и упорядочилась, обращение «гражданин» вошло в жёсткую сцепку с иными словами, создавая сочетания типа «гражданин следователь», «гражданин пассажир», а слово «товарищ» разлетелось по огромной державе, продолжая сплачивать и уравнивать.

Но декларируемое равенство скоро стало вызывать сомнения, да и женщина (всё же немалая составляющая общества) перестала быть только боевым другом, а превратилась в представительницу прекрасного пола, и по этим причинам обращение «товарищ» всё меньше и меньше устраивало. И на короткий период вывернулось из прошлого редкое, в новой среде несущее скорее иронию, нежели романтический призыв к знакомству – «барышня». Сентиментальные представители советской интеллигенции попытались вернуть в обиход монархически-благозвучное «сударыня (сударь)», но и оно не пришлось ко двору и скоро уступило место кличкообразным: «девушка», «женщина», «бабка», «мужчина», «юноша», «дед», универсально несущим одновременно и половую, и возрастную характеристику.

Вернулось в более широкий обиход и слово «гражданин», продиктованное прежде всего расширением сферы услуг и несущее оттенок подобострастия и отстранённости в одно и то же время. И всё реже и реже звучало в обиходе боевое, пахнущее дымом былых сражений, а по отдалении от этих событий приобретающее интимно-дружеский оттенок («были ведь и мы молодыми») слово «товарищ». Теперь оно набрало монолитное звучание и стало неподъёмным для личности. Им пользовались либо во множественном лице: «товарищи делегаты», «товарищи партийцы»… Это помпезно-торжественное «товарищи»… Либо конкретно и указующе: «этот товарищ…», «товарищ Иванов (Петров, Сидоров)»…

Но вот пришло иное время, время выброса накопившейся за годы застоя невостребованной энергии, эпоха бездумного энтузиазма, соприкосновения с ранее запретным, а теперь свободно импортируемым капитализмом. И с завидной смелостью многонациональное советское общество сделало попытку зацепиться за «господство». Но увы, за минувшие с момента социальной революции в России десятилетия качество отношений между людьми, отражаемое этим словом, настолько вымылось из массового сознания, что подобное обращение оказалось чужеродным и так и не было принято большинством.

Взращённое несколькими поколениями на безродности да безверии постсоциалистическое общество уже не могло постичь глубинный смысл этого слова.

…Право, напрасно мы не задумываемся о силе слова.

Ведь СЛОВО является тем самым атомом в информационном поле, в котором мы (наш дух) и существуем.

Слово, как вполне материальное действо, упоминается в Новом Завете, так или иначе, сорок девять раз. Прежде всего, естественно, как слово Божье, слово Истины.

«В начале было Слово и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Евангелие от Иоанна).

«Послушанием истине чрез Духа, очистив души ваши к нелицемерному братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца, как возрождённые не от тленного семени, а от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего вовек…» (Первое соборное послание святого апостола Петра).

«Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей…» (Первое соборное послание святого апостола Петра).

«Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Евангелие от Матфея).

«Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Евангелие от Матфея)…

Человечество, вероятнее всего, и существует лишь с единой целью – производить и выдавать в информационное поле (или ноосферу, по Вернадскому) единственный необходимый для Вселенной продукт человеческой деятельности: СЛОВО-МЫСЛЬ. И наши, плохие и хорошие, грязные и светлые, оптимистические и пессимистические мысли и слова уносятся, соединяются со множеством иных слово-мыслей, объединяясь по своему заряду, помыслу, и материализуются, возвращаясь к нам нашими же деяниями…

К сожалению, не так уж много профессионалов в отрасли работы со словом отдают себе в этом отчёт. Но порой вдруг даже далёкие от этой сферы люди осознают, какова мощь слова изречённого, и соглашаются с тем, что «чужие языки страшнее пистолета», и делают неожиданное открытие, что киллеру (а по-русски – убийце) совсем необязательно иметь материализованное оружие для физического уничтожения себе подобного…