Виктор Савельев - Я был, я видел, я летел… Репортаж и очерки разных лет. Вехи времени

– А до того, кто занес сифилис в Учалы, добрались?

– У врачей складывается впечатление, что первоисточник был из Челябинской области, откуда до Учалов рукой подать. Там на рудник, говорят, одна девушка приезжала – в очень заманчивом виде. И обслуживала желающих…

Вспышку сифилиса в Учалах гасили всем миром: печать встревожилась, врачи, городской глава покоя не знал… Но до этого, в прошлом году, аналогичные вспышки были в Стерлитамаке, Салавате, Мелеузе – в последнем с распутыванием «клубочка» справились легко: источник был из одного загородного лагеря – порезвились на отдыхе ребятки…

Скоро у меня голова пухла от цифровых характеристик люэса (так еще называют сифилис): 95 процентов заразились в алкогольном опьянении, 61 процент вступал в половые связи со случайными и вовсе незнакомыми людьми, велик процент тех, кто ведет аморальный образ жизни… Хотя от беды никто не застрахован: бывали в пациентах и известный чемпион, и художники, и господа артисты. К 1988 году болезнь, гуляющую по миру «волнами», в республике настолько извели, что даже стационар в Уфе на время закрыли. Сейчас мы на новом подъеме: только за восемь месяцев по республике выявлено 292 случая люэса против 194 прошлогодних, дали рост гонорея и так называемые паравенерические заболевания. И по прогнозам, мы еще даже не на гребне этой новой «волны»…

– Чтобы полностью покончить со вспышкой люэса, по мнению ученых, нужно лет 15—20! – размахивая бумажками, с энтузиазмом заявляет мне Чурюкин, и его бодрый вид не вяжется со словами. – Так и запишите себе: к 2010-му году мы с этим как раз и покончим. Если, конечно, жизнь не смешает карты…

Мы сидим в его кабинете на восьмом этаже, где солнце золотит корешки старых книг по дермато-венерологии, отпустив всех пациентов. И хотя я доподлинно знаю, что уже через сутки после уколов больные становятся не опасны для окружающих, к стульям и другим предметам прикасаюсь с опаской. И чаю как-то не хочется…

– Да вы не беспокойтесь, – словно угадав мое состояние, утешает Анатолий Севастьянович. – Сифилис хоть он и вызывает у общества бурную реакцию, но пугаться незачем: это же не грипп, когда гражданин чихнул в автобусе – и сорок человек оказались на больничных койках… За много лет практики я встречал единичные случаи заражения через общую посуду, полотенце, сигарету: инфекция передается преимущественно половым путем… Вот здесь надо иметь голову на плечах – еще на флоте в молодости нас боцман учил при увольнении на берег: «Ребята, осторожны будьте, не намотайте на винт…». И хотя портовый город был, бойкий, не помню, чтобы из матросов кто-то заболел. Зато хорошо помню, сколько случаев сифилиса дали нам во время вспышки 70-х годов рабочие общежития Черниковска – мы тогда об этом не писали, боялись обидеть гегемона. А все идет от бездумья, низкого интеллекта. Кончит парень смену – делать и нечего. Вот он выпил, покурил – и выходит в парк с двумя бутылочками винца. Там девочки встречают: «Разрешите прикурить, дяденька…»

Чурюкин знает, что говорит: эту вспышку 60-70-х годов он с коллегами на плечах вынес – в лечебном заведении, стыдливо замаскированным тогдашними властями Уфы под больницу №2 на ул. Севастопольской. И когда он рассказывает – и про прежних пациентов, и про нынешних «малолеток», не боящихся ни черта, ни бога, я невольно вспоминаю ушедшую из кабинета Таню. Она тоже без комплексов, «раскованная». Но как притихла она, когда Анатолий Севастьянович стал говорить, что в дальнейшем, чтобы родить здорового ребенка, ей будет необходим профилактический курс лечения пенициллином во время беременности. Она даже как-то съежилась и постарела лицом:

– Я ведь никогда не думала, что это может случиться именно со мной. Мне всегда казалось, что сифилис – это где-то далеко…

И тогда я подумал, что у нее с Андреем очень серьезно, быть может, они нашли друг друга – и эта встреча на всю жизнь… Только смогут ли они забыть, каким диагнозом были повенчаны их чувства? Смогут ли жить, не страшась последствий случившегося?

– однажды написал великий лирик совсем по другому поводу, не подозревая, какой ужасный смысл можно вложить в его слова…

…Пришел Исумер Евсеевич Фельдман – и повел меня в палаты. Обычные комнаты с кроватями, где палаты «кожников» порой соседствуют с уже не заразными «венериками». Унылый быт: вот папа из соседней палаты в гости зашел к семье – хлопочет молодая женщина (у всех жен здесь застывшие глаза), в углу на койке приткнулась златокудрая девочка лет полутора, сушатся колготки… Когда спирохету приносит один, порой болеют целыми семьями. Иногда детей привозят прямо из роддома – тех, что заразились в утробе матери и родились маленькими сморщенными старичками, лишенными подкожной жировой клетчатки. («Мы однажды лечили пятидневного «Пушкина», – вспомнил кто-то из врачей, – прозвали его так, поскольку был он Александром Сергеевичем. Еще смеялись: вылечим – новый Пушкин вырастет…») Бывает и наоборот – не замеченная вовремя у ребенка болезнь годами таится, чтобы потом обнаружиться у цветущего двадцатипятилетнего парня…