Леонид Масловский - Невидимый палач. Кто на самом деле руководил Гражданской войной в России

Еще в 1905–1907 годах крестьяне начали борьбу за землю и волю. Надо отметить, что в тот революционный период крестьянство проявило поразительную организованность и культуру: в ходе уничтожения около 3 тысяч поместий (15 % их общего числа в России) практически не было случаев хищения личных вещей и насилия в отношении владельцев и их слуг. Вот что пишет английский историк русского крестьянства Т. Шанин о насилии 1907 года: «Поджоги часто следовали теперь особому сценарию. Решение о них принималось на общинном сходе, и затем при помощи жребия выбирались исполнители из числа участников схода, в то время как остальные присутствующие давали клятву не выдавать поджигателей… Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию… Крестьянские выступления России оказались непохожими на образ европейской жакерии, оставленной нам ее палачами и хроникерами» [35, с. 121].

Царское правительство в лице председателя совета министров и министра внутренних дел Петра Аркадьевича Столыпина пыталось проводить реформы, направленные на решение аграрного вопроса. Крестьянам предлагали землю в Сибири, в Средней Азии, давали ссуду, подворье, оплачивали проезд. Предлагали бесплатно землю в частную собственность. Предлагали, но не понимали, что не для русского человека жизнь на хуторе. А если что-нибудь случится с главой семьи: умрет от болезни, погибнет? Как выжить одинокой вдове с детьми? А детей было по 5-10 душ в семье. В случае потери кормильца община посеет зерно на делянке семьи, соберет урожай, привезет в дом. Не умрут дети голодной смертью. А на хуторе? На хуторе в случае потери кормильца вся семья пойдет по миру. Имели место и другие причины отсутствия у многих крестьян желания переселяться на новые земли.

Крестьяне говорили: «Пусть помещики едут осваивать земли Сибири, а нам отдадут свои земли». Переселение, конечно, шло, но не такими темпами, которые были нужны для решения вопроса безземельных крестьян и заселения территорий Российской империи. Реформа допускала выход из общины и получение земли в частную собственность без переселения на новые земли.

«Смысл реформ Столыпина был в превращении сословия крестьян – базы сословного общества России – в два враждующих класса: сельскую буржуазию и сельский пролетариат. Иными словами, предполагалось через “реформу сверху” преобразовать за кратчайший срок традиционное общество в современное, западного типа. Это несравненно более глубокое потрясение, чем, например, преобразование традиционного общества царской России в традиционное общество советского типа» [35, с. 199].

После убийства в 1911 году в Киеве П. А. Столыпина евреем с русской фамилией Д. Богровым активное проведение земельной реформы прекратилось, и земельный вопрос в России не был решен не потому, что прекратилось осуществление реформ Столыпина, а потому, что для его решения надо было отменить частную собственность на землю, а на это, естественно, царский режим пойти не мог.

Всего в период с 1907 по 1916 год из общин выделилось 22,7 % от общего числа общинников. Многие из крестьян, выделившихся из общины, продали свои земли богатым крестьянам, в результате чего возникло кулачество, а продавшие землю стали батраками. Как указывалось выше, Столыпин и стремился создать на селе господ и батраков по европейскому образцу, за что его во время перестройки и вознесли в ранг великого государственного деятеля. В отличие от крестьянина, созданного столыпинскими реформами, общинный крестьянин при царе не был батраком. Он был хозяином на своей земле.

Реформа Столыпина не могла решить земельный вопрос, так как она поддерживала помещиков и формировала сельскую буржуазию – кулаков, что не соответствовало чаяниям крестьян. А Февральская буржуазная революция не могла реализовать свои замыслы в 1917 году, потому что в огромном сословном российском обществе слишком мало было людей, поддерживающих превращение страны в либеральное государство. В России в феврале 1917 года еще не было почвы, на которой могли бы обильно взойти семена либерализма.

Да и сами либералы чувствовали себя в России чуждым элементом. Совсем не так, как во Франции во время Великой французской революции, в которой они показали свое истинное лицо. Столетия Запад обвиняет Россию в жестокости, а его верные слуги и в настоящее время все наше великое прошлое представляют чередой злодеяний и непродуманных решений. Но достаточно сравнить нашу революцию с французской, чтобы убедиться, что Россия во все времена была самой мудрой и гуманной страной в мире.