Ещё в ходе Второй мировой войны СССР не раз поднимал вопрос о будущем суде над преступным режимом. Говорили об этом и союзники. В заявлении Советского правительства от 14 октября 1942 года главными преступниками были названы Гитлер, Геринг, Гесс, Геббельс, Гиммлер, Риббентроп, Розенберг. Но уже в Указе Президиума Верховного Совета от 2 ноября 1942 года в этот разряд зачислялись всё гитлеровское правительство и командование германской армии. Советское правительство неоднократно заявляло и об ответственности германских промышленников.
Для расследования нацистских злодеяний в ноябре 1942 года была создана Чрезвычайная госкомиссия во главе с Н. Шверником, В неё входили, в частности, А. Жданов, академики Е. Тарле, Н. Бурденко, Т. Лысенко, писатель А. Толстой, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич).
Комиссия собрала огромный обвинительный материал – почти 55 тысяч актов и 250 тысяч опросов.
К будущему процессу готовились даже в самые трудные дни войны.
В этом тоже отражалась реальная вера в Победу.
Интересно, что союзники поначалу о суде не думали. В марте 1943 года госсекретарь США К. Хэлл заявил, что предпочёл бы «расстрелять и уничтожить физически всё нацистское руководство».
Черчилль в Ялте также предложил расстрелять руководство рейха по списку (такое же решение он предлагал Рузвельту ещё на Квебекской конференции в 1944 году). В Ялте на вопрос Черчилля: «Какова должна быть процедура суда: юридическая или политическая?» – Рузвельт заявил, что процедура не должна быть «максимально юридической». Черчилль считал, что суд над главными преступниками должен быть «политическим, а не юридическим актом».
Ещё 23 апреля 1945 года в британском послании президенту США отмечалось, что «казнь без суда более предпочтительна». И только 2 мая на совещании министров иностранных дел стран антигитлеровской коалиции в Сан-Франциско Англия дала согласие на процесс.
26 июня 1945 года в Вестминстере состоялось первое заседание Лондонской конференции по созданию Международного военного трибунала, на которой в течение шести недель и был разработан его устав. Он объединил, казалось, несовместимое: положения англо-американского, континентального и советского права.
Решающую роль в этом сыграли работы советского правоведа Арона Трайнина, представлявшего на конференции СССР: именно они дали западным юристам основу для определения агрессии как международного преступления.
Писатели Всеволод Вишневский
и Борис Полевой
на Нюрнбергском процессе.
Фото Александр КАПУСТЯНСКИЙ
По общему сценарию
Из 21 подсудимого 20 не желали признавать содеянного (признал лишь министр вооружений Альберт Шпеер). Им выделили 27 немецких адвокатов (некоторые были членами NSDAP), которым, кстати, платили огромные по тем временам деньги. Адвокатам помогали 54 юриста, 67 секретарей. Всем подсудимым дали возможность знакомиться со всеми документами, причём в переводе на немецкий язык. Был организован синхронный перевод на четыре языка всего, что говорилось на процессе. Подсудимые могли представлять свидетелей: их число, кстати, было в два раза больше, чем у прокуроров. На защиту было потрачено в три раза больше времени, чем на обвинение. Достаточно сказать, что только Геринг выступал на процессе почти два дня.
Защищаясь, подсудимые (особенно Геринг и Гесс) выдвигали аргументы, которые если не отводили от них ответственность полностью, то хотя бы частично делили её с победителями.
А потому союзники ещё до начала слушаний договорились (кстати, не по инициативе СССР!), какие именно исторические эпизоды не подлежат рассмотрению. В частности, англичане не хотели поднимать вопрос о перелёте Гесса (документы об этом засекречены до сих пор), о варварских бомбардировках немецких городов (это к вопросу об «обычаях ведения войны»!), о мюнхенском сговоре. Французы – о правительстве Виши, французских эсэсовцах и их карательных акциях. Американцы – о перевооружении Германии и инвестициях в её экономику.
У Советского Союза был свой список запретного. Это и подготовка немецких лётчиков, и довоенные соглашения Москвы и Берлина, и события в Прибалтике, и советско-польские отношения, и территориальные претензии СССР. А самое главное – общественно-политическое устройство Страны Советов, что могло вызвать нежелательные дискуссии.
Главный обвинитель от США Роберт Джексон заявил: «Я полагаю, что этот процесс, если на нём будут допущены дискуссии о политических и экономических причинах возникновения войны, может принести неисчислимый вред как Европе… так и Америке».
Читать дальше
