Евгений Батраков - Церковь – коллективный Иуда

Вот, только один маленький пример – сравнение двух фрагментов, взятых из Синодальной Библии.

1. Первая книга Моисея Бытие: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина , и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем» [43].

2. Третья книга Моисея Левит: «И сказал Господь Аарону, говоря: вина и крепких напитков не пей ты и сыны твои с тобою» [44].

Но… в древнееврейском тексте используется не одно слово «вино» , а разные слова, т. е. слова с разным смысловым значением!? И тут в свои союзники я вполне могу пригласить Библию, вышедшую под редакцией М.П. Кулакова и М.М. Кулакова, перевод которой выполнен не с Септуагинты, а со стандартного научного издания древнееврейского оригинала Biblia Hebraica Stuttgartensia – выше приведенный стих из Книги Левит представлен уже так: «Тогда, говоря с Аароном, Господь сказал ему: «Ни вина, ни напитков хмельных не пейте ни ты, ни сыновья твои…» [45]

Обратим особое внимание: «ни вина, ни напитков хмельных». Следовательно, в данном контексте вино не входит в категорию хмельных напитков ! То вино, которое пил патриарх Ной, и то вино, котором Господь говорит Аарону – это совершенно разные жидкости! Но почему же они в Синодальном тексте в отличие от текста древнееврейского, переданы одним и тем же словом? Разве это не запутывает читателя?

Итак, мы видим, что благосклонное отношение церковников в вину, исторически было предопределено тем, что произошло еще во времена создания Септуагинты, т. е. более 2-х тысяч лет тому назад. Виноторговцы не могли допустить, и они не допустили, чтоб винопитие было выставлено, как деяние неугодное Богу, т. е. как грех, и они унифицировали лексику – устранили синонимы, и только вином стало именоваться все, что образуется из плодов виноградной лозы. Более того, они еще и «ободрали» значение самого слова «вино», и оно стало означать только то, что содержит алкоголь.

Второй исторический момент, который определил и детерминировал благосклонность церковников к винопитию – предвзятое истолкование того, что происходило на Тайной Вечере в первый день празднования пасхи. Подобное истолкование случилось еще в те времена, когда только начали формироваться христианские религиозные обряды, но уже были написаны Евангелия Нового Завета.

Тайная Вечеря, напомню, это событие, случившееся незадолго до крестных мук Иисуса, на которой Он, как свидетельствуют евангелисты, установил Евхаристию: «И, взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» [46].

Почему для нас так важно̀ это событие – Евхаристия? Потому что, как совершенно верно подметил митрополит Иларион (Алфеев), «вокруг Евхаристии стала постепенно выстраиваться вся богослужебная жизнь Церкви» [47], и потому, что это таинство – основа для становления человека, как христианина. Если же основа с закваской, которая заквашивает все тесто, то и все на ней возлежащее – брожение, распад, дегенерация.

Именно это происходило и продолжает происходить вот уже две тысячи лет…

Христианство зародилось в I веке в Палестине. Адептов нового учения была горстка, да и ее-то отовсюду гнали, и всюду преследовали. Достаточно сказать, что из 12 апостолов Христа 11 погибли мученической смертью, и только один – Иоанн умер в своей постели. Хуже того, вербовка в адепты долгое время особого успеха не имела. Например, когда «апостол» Павел пришел в Троаду (Александрия), то для преломления опресноков все его сторонники уместились в одной-единственной горнице (Деян. 20:8). Так оно ж и понятно, ведь даже те, немногие и нестабильно действующие общины, которые существовали, были не только автономны, но еще и разобщены, а одинокие странствующие проповедники – апостолы (не ученики Христовы), пророки (не в том смысле, как они упоминаются в Ветхом Завете) и дидаскалы, т. е. учителя действовали совершенно бескорыстно и на абсолютно голом энтузиазме. Им не принадлежала административная власть в общинах первых христиан, у них не было постоянного местожительства и собственности. К тому же они еще должны были соответствовать «Учению 12-и апостолов»: «Апостол, отправляющийся в путь (после однодневного пребывания в какой-либо общине), не должен ничего брать, кроме хлеба, сколько нужно до дальнейшей переночевки; но если он потребует денег, то он лжепророк» [48].