Петр Илюшкин - Черно-белая моя граница. Сборник статей

Мне, естественно, пришлось обращаться в суд – за защитой чести, достоинства и деловой репутации. Причем никакой «крови» я не жаждал, а всего лишь просил вахтершу написать опровержение.

Но она, как говорится, стояла насмерть. И помогали ей в этом… Не поверите! Два главных «правовика» СКРПУ (ныне они не служат здесь) – начальник отдела правового обеспечения полковник юстиции Василий Хоменко и его заместитель подполковник юстиции Владимир Юдин. Во как!

Но они, понятное дело, пришли не сами по себе. Их, как пояснил Хоменко, прислал один ба-а-а-альшой генерал (ныне уволенный). Во как!

И они, понятное дело, честно отрабатывали свой хлеб насущный. Юдин, к примеру, назвал меня почти террористом. А его шеф Хоменко вообще обвинил меня (причем совершенно голословно) в клевете на пограничную службу всей России!

Ну а нежданно (или «жданно»? ) появившиеся «свидетели» моего «хулиганства» хоть и подтвердили, что никакого хулиганства-то и не было, но плели такую чушь, что у судьи уши вяли.

К примеру, прапорщик Еремеева вместе с комендантшей Омельченко очень красочно рисовали… мою колдовскую деятельность – мол, всю общагу заколдовал).

Омельченко же договорились до того, что попытались учить судью, достав выдержки из какого-то буклета…

Конечно же, судья слушал такую откровенную бредятину, схватившись за голову. И удивленно – скорбно вопрошал: «И это – погранвойска? Какая речь может быть о защите границ!»

И вынес, конечно же, единственно верное решение – чтоб писала вахтерша опровержение, и никаких гвоздей!

…Очень показательную фразу после заседания суда бросил мне муж вахтерши, бывший прапорщик (кстати, приехавший на собственном «Мерседесе»): мол, начальник СКРПУ генерал-полковник Лисинский сказал, что меня, журналиста, нужно сажать в тюрьму.

Странно, странно. Ведь генерал Лисинский лично говорил мне, что мои критические статьи очень помогают в наведении порядка. Мол, уволены же начальник тыла генерал Федотов и другие…

Кому ж поверить – уважаемому генералу или бывшему прапорщику? Впрочем, не этот вопрос главный. Важнее вычислить «кукловода», стоящего за марионетками, повылезавшими страшными призраками из 37-го года. Иначе он остановит развитие России, ввергнув ее в те ужасные кровавые времена…

Любой, завидя вышеобозначенный лозунг, быть может, удивится. Объясню причину столь странной любви.

Да, я действительно люблю всяческих бюрократов. Ибо оные есмъ самое бесценное сокровище всех времен и народов. Просто страшно подумать, какое горе постигло бы писателей и поэтов без трепетного участия великих и могучих бюрократов! Разве написал бы Владимир Маяковский без них такие вечности, как «Прозаседавшиеся» или «Разговор с фининспектором о поэзии»? И знали бы мы, кто такой Аркадий Райкин?

Причем наших чиновников всегда отличала потрясающая скромность. Все свои великолепнейшие перлы они дарят всяк попавшему в их паутину совершенно бескорыстно. Посетителю остается только самая малость: стремглав вылететь из уютного кабинета и, погасив гнев, срочно записывать вдохновенные речи хозяина мягкого кресла. Что я и сделал совсем недавно после милого разговора с почти фининспектором.

В общем-то, ни о поэзии, ни о других литературных жанрах с начальником финансово-экономического отдела СКРУ полковником Яковлевым я беседовать не планировал. Цель моего визита была совсем проста: получить деньги за давнишние командировки. Ну и заодно направить товарищу Яковлеву очередной, четвертый по счету, рапорт в слабой надежде, что он ответит. Ничего криминального в бумаге я не излагал, а просто интересовался судьбой выделенных нашей пограничной газете спонсорских средств. Ну и еще наивно вопрошал, согласно каким таким судебным решениям с меня начальником финслужбы удержаны «суммы задолженности за два месяца проживания в общежитии».

Справедливости ради отмечу, что полковник не ответил лишь на два тех, прошлогодних еще, запроса. На другие же присылал сообщения регулярно, в строгом соответствии с нормами рассмотрения документации. А вот другой начальник, но уже квартирно-эксплуатационного отдела СКРУ, полковник Бескоровайный ни на один из шести моих рапортов не ответил…

Так вот. Стою я возле кассы и жду получения своих кровных денег. И даже открываю чемодан, чтобы все влезло. Ведь одна из командировок была в Чечню, где суточные исчисляются в тройном размере.