Петр Илюшкин - Черно-белая моя граница. Сборник статей

Странно, что прокуроры не заинтересовались вопросом, как квартиры первого этажа волшебно превратились в нежилые торговые точки. И кто стал владельцем этих магазинов?

Как видим, вопросов еще очень много. И разрешение их актуально именно сейчас, когда идет массовое сокращение армии. Ведь уволиться офицеры могут, только получив долгожданное жилье.

Судя по теленовостям, судебные приставы стали самой могущественной силищей, перед которой не может устоять ни один должник: раз суд решил, – людей жестоко изгоняют из квартир, арестовывают их имущество, запрещают выезд из страны…

Но всегда ли так принципиально жестки приставы?

13 июня 2007 года военный суд Ставропольского гарнизона обязал директора ФСБ РФ обеспечить меня, согласно Федерального закона «О статусе военнослужащих», квартирой в Москве.

25 июля прошлого года судебное решение вступило в законную силу.

И что же, директор ФСБ поспешил, как то предусматривает закон, исполнить решение суда добровольно? Как бы не так!

Причем его не заставило выдать положенное по закону жилье даже то, что у нашего сынишки – детский церебральный паралич (а все серьезные медицинские центры сосредоточены именно в столице).

Это и вынудило мою жену Елену приехать в Москву, чтобы пикетировать здание ФСБ с требованием исполнить судебное решение.

НЕ помогло. Решение суда (между прочим, «Именем Российской Федерации») уже больше года не исполняется!

Казалось бы, по закону – «в бой», в таком случае, должны были вступить всемогущие судебные приставы. И заставить нерадивого должника, невзирая на его высокое лицо, исполнить решение суда.

Однако судебные приставы, в нарушение закона «Об исполнительном производстве», ничегошеньки не предприняли для исполнения решения суда.

Поначалу они вообще промолчали. Затем, после моих неоднократных напоминаний сообщили, что исполнительные листы «долго бродят» между их структурными подразделениями в Москве.

И только по истечении 3 месяцев судебный пристав-исполнитель С. А. Бурында начал – таки работать по исполнительным листам.

Но начал работу с нарушения: незаконно вынес постановление о возвращении исполнительного документа в Ставропольский гарнизонный суд.

Естественно, я обжаловал действия этого самого Бурынды. И после служебной проверки тот вынужден был возбудить исполнительное производство.

Но, зачем-то выждав более месяца, Бурында опять обратился в Ставропольский военный суд – мол, разъясните мне способ и порядок исполнения исполнительного документа.

Причем материалов, подтверждающих свои реальные действия по исполнению исполнительных листов, в суд не предоставил.

Соответственно, военный судья доводы Бурынды признал несостоятельными и необоснованными, ведь все действия приставов четко определены законом «Об исполнительном производстве».

И что же Бурында, внял решению суда и начал активно требовать исполнения решения суда? Как бы не так! Дело так и стояло.

Пришлось моей жене Елене повторно приезжать в Москву, выходить пикетом на Лубянскую площадь перед ФСБ, и требовать: «ФСБ, исполни решение суда!»

К сожалению, чинуши вновь игнорировали пикет (хотя закон их обязывал выйти и ответить на все вопросы).

Зато пристав проявил некоторое оживление. Бурында сочинил «Постановление об отложении исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения». В котором фактически обвинил Ставропольский суд в том, что тот якобы не ответил на его предыдущее послание.

Но самое смешное, что пристав просил «отвести удар» от должника (директора ФСБ), назначив другого должника, чином поменьше.

Что же делать при такой вот странной работе приставов? Ведь неисполнение решение суда сурово карается законом, причем уголовным!

А кто именно возбуждает дело по факту нарушения закона? Конечно же, наша прокуратура.

Однако мое обращение в Генеральную прокуратуру (о возбуждении уголовного дела по статье 315 УК РФ) закончилось отпиской из Главной военной прокуратуры.

Ответ был похож на «филькину грамоту», так как не содержал разъяснения по существу и не соответствовал уголовно-процессуальному законодательству России.

После моих многочисленных жалоб на такие вот странности военные прокуроры поначалу отмалчивались, а затем сообщили: мол, мы «не могем» возбуждать уголовные дела, а посему переправили Ваше обращение в следственный комитет.