Гавриил Кротов - Записки брадобрея царя Мидаса. Оглядываясь на детство

Однако и базар – не граница жизни, а больше выставка того, что есть лучшего в жизни. Если хорошая погода, можно сходить на Верхнюю пристань, где выгружают ящики и тюки, где пахнет яблоками и парфюмерией. Можно пройти на Нижнюю пристань где пахнет мылом, кожами, дёгтем, дубовый корой, овчинами. Не нравится – рядом крепостной плац, на котором маршируют солдаты. Насмотревшись, хочется самому ходить вот так – неудобно, но красиво (балета видеть не приходилось), поворачиваться, целиться лёжа, с колена, стоя.

Можно было бродить где угодно, и везде можно было видеть красивое или необычное. Я был избавлен от работы, потому что был мал и мужчина. Корова – на попечении мамы, работа по дому – обязанность Насти. Не было и угнетения родительским деспотизмом – гуляй, только не мешай людям и соблюдай несложный кодекс приличия.

Ходя по улицам, можно было заглянуть в подвальные окна и увидеть работу сапожников, шорников, скорняков, булочников. На дворе работают бондари, лодочники, каретники. В высоких окнах – чудесные цветы, за гардинами можно представить красивую жизнь, потому что слышались звуки музыки или пения. Иногда около приподнятой гардины можно было увидеть читающую живую барышню, похожую на картинки в журнале «Нива» и уж никак не похожую на замухрышку Настю.

Так воспринималось представление о жизни.

А вот представление о социологии.

Социальное положение людей воспринималось визуально: по одежде, упитанности, изнеженности лица и рук, даже по походке.

Крестьяне – мужики и бабы. Лапоть самая неказистая – жилет, а то и посконь.

Солдат – серая масса, лиц не запомнить. Конечно – герои, христолюбивое воинство, но нижние чины, которых не пустят туда, где благородные люди. Зависти не вызывают. Иное дело – казак: фуражка набок, чуб, лампасы, а если на коне, то как не позавидуешь.

Офицер – это «душка». Походка и манеры чего стоят – словом, «благородие».

Купец – их степенство. Об этом свидетельствует и облик, и одежда.

Священник, чиновники, мастеровые – все на своем месте, привычно, обыденно, понятно. Были и нищие, но их знали по имени: Тимушка, Сёмушка, Ипатьевна. Им охотно давали милостыню и ночлег. Это были, главным образом, Христа ради юродивые.

Это при хорошей погоде.

Плохая погода не портила жизнь.

Баул с гвоздями крепко вбил мне в голову, что мой отец – не мужик, а мещанин: ремесленник, столяр-краснодеревщик. В социальном отношении это кое-что значило. Правда, прожить столярным ремеслом было трудно, потому осенью отец работал стекольщиком, а зимой – переплётчиком. Знаю твёрдо, что отец не любил в работе, чтобы поскорей зашибить деньгу, а добивался тщательной отделки. Если заказчик торопил его, он недовольно ворчал:

– Пока работа не сделана, я ей хозяин и господин. Мне ведь к вашему рублику большую благодарность заработать надо.

И правда, у него были постоянные заказчики, требовательные к красоте шкафов и к переплётам книг. А людей книжных в городе было много. За работой он любил иногда петь:

Правда, на измученно-истерзанного он не был похож. В субботу после бани зимой были пельмени, а в воскресенье шаньги и пироги с немудрёной начинкой: капуста, лук, пшено, сердце, брюшина.

Хороши были дни, когда в передней комнате (она же – кухня) начинались столярные работы. Отец любил во время работы петь то священные псалмы и молитвы, то романсы, а то вятские песни:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В оригинале у Жигулина: «Нашей юности горький след». (Прим. ВК)

Особый отдел.

Александр Адамович Пошкус (1901—1962), вечерами вызывал старшину Кротова для внеуставных разговоров о будущем. Отец называл его «умным генералом».

Георгий Георгиевич Гоциридзе (1910—1977), получил звание Героя Советского Союза за форсирование Днепра в районе города Канева 23.9.1943. Дружил с отцом, советовал ему написать в правительство о своих взглядах на социальную педагогику.