Array Мюрид - Русская Каморра, или Путин в окружении

Создание Национальной гвардии на базе внутренних войск в виде «нового федерального органа государственной власти» передает в руки президента личный вооруженный отряд. В общем-то, логично — если олигархи могут себе позволить карательные отряды типа «Днепра» или «Донбасса», то президент на такие мелочи размениваться не должен — ему нужна зондеркоманда в ранге министерства. С бронетанковой составляющей, авиацией, ракетными дивизионами и артиллерией.

Нацгвардии передаются функции борьбы с терроризмом, оргпреступностью, а также функции ОМОНа, СОБРа и иных милицейских спецподразделений. МВД в качестве компенсации отдаются ФСКН и ФМС, но, естественно, главное — это создание новой силовой суперструктуры, ориентированной на борьбу с внутренним врагом.

В принципе, эти мероприятия вполне ложатся в канву испуга Путина перед осенними событиями — судя по всему, он абсолютно всерьез рассматривает сценарий обострения обстановки к осени, для чего и создает личную гвардию в довесок к уже имеющейся ФСО.

Путин творчески переработал украинский опыт, когда Нацгвардия стала создаваться уже после развала государственности, а потому предполагает упредить события. В общем-то, мера разумная, но проблема как всегда в том, что это все та же борьба с последствиями. Причина катастрофы остается прежней — развал экономики, засилье олигархов, беспредельное воровство на всех уровнях, полная некомпетентность управленческой вертикали, начиная прямо со второго лица в государстве. Чем в борьбе со всем этим может помочь дивизия Дзержинского — неясно. Видимо, тем, что когда придет время расстреливать людей, на армию надежды мало, да ее уже и растащат всю по внешним конфликтам — благо и так две войны, да осенью как раз предполагается обострение в Средней Азии. Поэтому нужна структура, которая не дрогнет. Которая не станет рассусоливать, как ее украинские коллеги, а будет сносить кварталы городов, если потребуется, быстро и без особой рефлексии. В рамках борьбы с терроризмом, естественно.

Концентрация в руках одного ведомства функций борьбы и с оргпреступностью, и с терроризмом, и с уличными беспорядками вызывает очень серьезные опасения — это совершенно разные проблемы и вытекающие из них задачи. Логичной выглядит специализация и создание разных структур и ведомств по борьбе с такими разнородными угрозами, но ужас и страх за личную безопасность, похоже, напрочь снимает любые доводы разума.

Не сомневаюсь, что пропаганда предсказуемо взорвется хвалебными песнопениями и намеками, что вот теперь-то Путин точно победит всех внутренних врагов и сделает всем красиво. На полгода нового ХПП хватит точно, потом можно будет придумывать что-то еще.

Новость о создании Нацгвардии выглядит во многом озадачивающей, и видимо, есть отчего. Это не реформа МВД а-ля Медведев, когда поменяли вывеску, под смену вывески провели переаттестацию, выгнали всех неугодных, на чем все и осталось, как было. В этот раз меняется баланс силовых структур, причем очень даже серьезно. Новая структура отхватила полномочия у всех, причем в таком изрядном количестве, что это не может не вызвать резкого недовольства и ФСБ, и МВД. Собственно говоря, и ФСО вдруг оказалась в роли старой жены, когда муж привел домой молодуху, да еще и назначил ее любимой. Доступ к телу — это ресурс, и теперь им придется делиться, причем неясно, в какой пропорции.

Говоря проще — Путин провоцирует жесткий конфликт среди силовиков, так как перебалансировка силового ресурса в деспотии всегда идет за счет интересов могущественных вельмож. То есть — речь идет о риске, причем крайне высоком.

У такого решения есть как причины, так и последствия. Детальное знание доступно посвященным, однако рамочно вполне возможно оценить и то, и другое.

Среди причин можно назвать две, причем у каждой есть вполне серьезное обоснование. Первая причина очевидна. Личная безопасность Путина не кажется ему достаточной. Он не может не понимать смысла развернутой Западом кампании против российской элиты. Не бином Ньютона, в конце концов.

На волне кризиса неолиберальная и связанная с мировыми финансовыми центрами и силами часть российского истэблишмента мягко, но в то же время предельно отчетливо требует смены управленческой модели. Наиболее внятно на эту тему высказывается Герман Греф, который вообще открыто призывает внедрять в России корпоративные механизмы и технологии управления. В свое время Михаил Ходорковский, замысливший гораздо более мягкий вариант переформатирования президентской республики всего лишь в парламентскую, загремел на две пятилетки ударного труда. Греф, судя по всему, совершенно спокоен за свое будущее, а значит, у Путина просто нет ресурса противостоять его группировке.