Андрей Козлович - Были ли Владислав Крапивин и Михаил Ахманов членами тайного общества Диск

– Ламий, мормо или как их там ещё называют? Те, что ходят с нею по ночам и пьют кровь встречных на перекрестках? Вампиры?

– Это простонародная символика. А в тайном знании сосущие живую кровь порождения Тартара и есть мёртвые ненасытные люди, готовые брать и брать всё, что возможно, из полиса, общины, людей – чужих и своих. Это они забивают до смерти рабов на тяжкой работе, лишь бы получишь больше золота, серебра, домов, копей, новых рабов. И чем больше они берут, тем жаднее делаются, упиваясь трудом и потом подневольных им людей.

– Страшно ты говоришь, учитель! – Таис даже зябко повела плечами, – теперь я невольно буду присматриваться к каждому…

– Тогда цель моих слов достигнута».

Самое же главное, возможны не только индивидуальные, но и социальные вампиры, целые народы и цивилизации, ставшие вампирами. У Ивана Ефремова такие социальные вампиры это планета Торманс и персидский город Персеполис, сожжённый Таис.

В Меотиде произошло самое страшное – в ней извращена любовь, то есть, извращено высшее проявление чувства прекрасного, с позиций ноосферного мировоззрения. А это самый верный путь к социальному вампиризму. И самое здесь страшное то, что внешне Меотида остаётся прекрасной. И не только прекрасной, она ещё и по настоящему великая, и по настоящему могущественная.

В общем, Ричард, как всегда, появился в этом мире вовремя.

Безусловно, рекомендую повесть к прочтению.

Четвёртый отзыв на книгу В. Крапивина:

Цель ВСЕГДА не оправдывает средства?!

Небольшую повесть «В ночь большого прилива» Владислав Крапивин издал через семь лет после повести «Далёкие горнисты», в 1977 г. Но в ней мы опять встречаемся с главным героем «Горнистов», и его друзьями из другого мира, которых он называет Братик и Валерка. В том другом мире у них, понятно, другие имена, но он очень привык к этим и не называет их иначе.

Перед тем как начать писать этот отзыв я специально перечитал повесть аж два раза, и у меня больше нет сомнений, что в ней раскрыта конспирологическая теория шестимерной вселенной Роберта Бартини.

Особо интересно, что в ней В. Крапивин хорошо раскрыл концепцию времени Бартини.

Я уже писал, что с позиций данной концепции время, как и пространство, имеет три измерения и эти измерения аналогичны пространственным.

Длина времени. Впрочем, Бартини предпочитал называть её «Стрела времени», это обычная наша жизнь, направленная из прошлого в будущее.

Ширина времени. Бартини называл её «Плоскость времени».

И высота времени. Бартини называл её «Объём времени».

Самое главное, с позиций данной концепции, любой объект, от песчинки, до каждого из нас существует сразу во всех трёх временных измерениях.

Что это значит?

Например, Вы сидите за письменным столом, и работаете над статьёй, скажем над отзывом на повесть «В ночь большого прилива», и Вы в раздумье, как назвать первое временное измерение в новом предложении: «длина времени» или «стрела времени». Для Вас, в данном случае, термин не имеет принципиального значения. А это значит, что в одном временном потоке вы напишите, «длина времени», а в другом «стрела времени». И таких потоков, во времени бесконечное количество. И, повторяю, в каждом есть Вы, лист бумаги или дисплей компьютера, и ручка или клавиатура с которыми Вы работаете. Равно как и всё остальное, вся наша вселенная, которая лишь одна из бесчисленного количества граней, в данном случае плоскости времени.

В той стреле времени, где Вы написали «длина времени», будущее будет одним, в той, где Вы написали «стрела времени» немного другим. И так во всём, есть бесконечные варианты, ну, или «грани Великого Кристалла», точнее, в данном случае «грани плоскости Великого Кристалла», где мы поступаем так, а где этак.

И понятно, что разница между этими гранями или стрелами становится всё существеннее и существеннее.

Ещё больше разница в гранях «Объёма времени».

В плоскости Вы можете использовать, в данное мгновение, только те предметы, которые, в данное мгновение, есть на письменном столе. Например, Вы не можете взять со стола мячик, и бросить его об стену, поймать, бросить опять. То есть, в порядке отдыха от писанины, немного поиграть с мячиком, если он случайно не лежит на Вашем письменно столе.

То есть, в «Плоскости времени» всё идентично, но всё больше расходится, а вот в «Объёме» нет. В «Объёме» есть грани, в которых на Вашем столе случайно лежит мячик, а есть, в которых не лежит. И, понятно, не только мячик, там разница больше, и куда больше.