Максим Калашников - Наперекор

Русский интеллигент будет десятилетиями подряд решать последние вопросы мироздания, сочинять идеальную конституцию, мечтать об идеальном обществе или выдумывать новую религию, всегда отмахиваясь от реальных дел, от каких-то «железок» или изобретателей. Интеллигент будет выстраивать какие-то воздушные замки политических схем и горних идей, не понимая самой простой вещи: что все философии и политики должны опираться на вполне твердую базу из заводов, технологий, инноваций, подготовленных кадров! При этом страна продолжит проваливаться все глубже и глубже в бездну отсталости, а теперь и в пропасть вымирания. Но продолжим изучать свидетельство Финне.

«…С отправкой “Муромцев” в действующую армию спешили: в середине сентября 1914-го один из них, “Илья Муромец I”, сочтен был вполне готовым для боевых полетов и отправился воздушным путем в действующую армию. И воздушный корабль, и обслуживающий его отряд готовились спешно и кое-как. Результаты такой работы, от которой нас не отучила русско-японская война, не замедлили тотчас же сказаться на деле…».

Финне со злостью описывал то, как армейское командование и даже летчики-аристократы поливали корабли Сикорского грязью и норовили сделать так, чтобы их вообще убрали с фронта. И то на аэроплане им не нравилось, и это. Генералы просто выживали самолет из армии. Дело дошло до того, что русскому промышленнику, главе «Руссо-Балта» Михаилу Шидловскому, который с 1910 года поддерживал Сикорского, пришлось сформировать отдельную эскадру воздушных кораблей и стать первым русским генералом дальней авиации. Ее основоположником. Ибо иначе нельзя было защитить его любимое детище от нападок толпы злопыхателей в погонах. И опять вылезло проклятое преклонение русских перед всем импортным!

Финне рассказывал о 1915 годе: «…Время показало, что многое из того, что командир “Ильи Муромца I”, относил к плохой конструкции моторов и ненадежности “Ильи Муромца” по сравнению с “нормальными” типами аэропланов, было лишь следствием больших симпатий этого летчика к принятым у нас в то время в армии типам аэропланов, то есть почти исключительно французским аппаратам Фармана, Ньюпора, Дюпердюссена, Морана, Вуазена.

Пристрастие командира “Ильи Муромца Первого” к иноземным аппаратам не было единичным явлением. Корни этой склонности ко всему заграничному можно видеть в космополитизме Главного военно-технического управления, ведавшего авиацией…».

«…Недоверие к “Муромцам”, а также явно отрицательное отношение штаба полевого генерал-инспектора авиации к начальнику эскадры воздушных кораблей генералу Шидловскому, впоследствии принявшее еще более острый характер, привело к обособлению тяжелой авиации и, конечно, не могло не повлиять на нормальное развитие русского воздушного корабля “Илья Муромец” и широкое применение самолетов этого типа для боевой работы.

В этом сказалась наша русская или, вернее сказать, общеславянская черта – видеть в несогласных с нами, хотя бы и в мелочах, соотечественниках врагов злейших, чем внешний неприятель.

Русь неоднократно испытывала тяжелые последствия непримиримой междоусобной розни удельных князей, бояр и, наконец, политических партий.

Уроки истории не пошли нам впрок, и слова, сказанные в старину: “Нам, русским, не надобен хлеб, мы друг друга едим и с того сыты бываем”, остались в силе и по настоящее время. Мы сравнительно легко прощаем ближним их ошибки, но не можем простить им наши собственные… Не это ли привело нашу родину к тому, что враги без труда захватили ее в свои руки и дали ей иго во много раз горшее, чем монгольское?».

Это написано не сейчас, а в 1929-м и по поводу еще «не изуродованной коммунизмом» царской России. Ну черт возьми, русские мои соплеменники, неужели вы так безнадежны? Оказывается, вы склочничали и ели друг друга поедом еще задолго до постсоветского позорища. Вы, стало быть, изначально занимались междоусобиями и тем, что губили своих новаторов, и потому вами всегда правили нерусские. После распада СССР всплыли наружу все старые пороки, и нами снова помыкают архитекторы нового ига. Теперь понятно, откуда пошла легенда о призвании русскими племенами иноземных варягов на царство, ибо сами устали от поедания друг друга, пришлось власть брать извне.

Интересно, а что сказал бы Константин Финне, если бы тогда, когда изливал свои мысли и чувства на бумагу, узнал бы, что история с тяжелыми самолетами и Шидловским почти зеркально повторится при Сталине, когда энтузиаст Голованов станет формировать инновационную Авиацию дальнего действия? Ведь и накануне сорок первого года только покровительство Иосифа Грозного спасло Голованова от того, что его с потрохами не сожрали генералы ВВС?