Фил Найт: Продавец обуви

Помню, на нем был темный деловой костюм, как у меня. Помню, что он улыбался так же, как и я, — застенчиво, неуверенно. Но в нем чувствовалось пристальное напряжение. Я уже замечал этот сверкающий отблеск уверенности в глазах великих тренеров и великих деловых лидеров, элиты из элит. Никогда не видел его в зеркале.

Он знал, что у меня есть вопросы. И ждал, когда я начну их задавать.

Я просто спросил: «Как вам удалось это сделать?»

Мне показалось, что уголки его рта дрогнули. Улыбка? Возможно. Он задумался. Надолго. «Я был, — сказал он, — профессором джунглей».

Мысли об Азии всегда приводят меня к «Ниссо». Где бы мы оказались, не будь «Ниссо» и без бывшего главного исполнительного директора и председателя правления «Ниссо» Масуро Хаями. Я довольно хорошо узнал его после того, как «Найк» стала публичной компанией. Между нами не могла не установиться прочная связь: я был его самым прибыльным клиентом и самым усердным учеником. А он, возможно, был самым мудрым человеком из всех, кого я знал. В отличие от других мудрецов, он получал глубочайшее умиротворение от своей мудрости. Это умиротворение подпитывало меня.

В 1980-е годы, когда бы я ни приезжал в Токио, Хаями приглашал меня на выходные в свой дом на пляже, около Атами, на японской Ривьере. Мы всегда выезжали из Токио поздно вечером по пятницам, поездом, и пили в дороге коньяк. Через час мы уже были на полуострове Идзу, где ужинали в каком-нибудь шикарном ресторане. На следующее утро мы играли в гольф, а в субботний вечер устраивали барбекю в японском стиле на лужайке за домом. Нам удавалось разрешить все мировые проблемы, или же я делился с ним своими проблемами, и он решал их.

Во время одной из таких поездок мы закончили вечер, погрузившись у Хаями в бочку-купель с горячей водой. Помню, как до пенящейся воды издалека докатывался звук набегавших на берег океанских волн. Помню запах прохладного ветерка, пробиравшегося сквозь листву деревьев, — сквозь тысячи тысяч деревьев, окаймлявших берег, сквозь десятки их видов, которых не найти ни в одном орегонском лесу. Вспоминаю, как вдали каркали большеклювые вороны, в то время как мы философствовали о бесконечности. Затем перешли к тому, что имеет конец. Я жаловался на свой бизнес. Даже после того, как мы стали публичной компанией, оставалось так много проблем. «У нас так много возможностей, но мы с огромным трудом находим менеджеров, которые могли бы правильно воспользоваться ими. Мы пробуем людей со стороны, но они терпят неудачу, потому что наша культура настолько отличается».

Г-н Хаями кивнул. «Видите бамбуковые деревья вон там, наверху?» — спросил он.

«Да».

«На следующий год… когда вы приедете… они будут на фут выше».

Я широко раскрыл глаза. Я понял.

Вернувшись в Орегон, я приложил много сил для того, чтобы воспитать и взрастить нашу команду управленцев, медленно, проявляя больше терпения, нацеливаясь на то, чтобы продолжать и дальше их подготовку и заниматься долгосрочным планированием. Я стал смотреть на вещи шире и на более дальнюю перспективу. Это сработало. В следующий раз, когда увиделся с Хаями, я рассказал ему об этом. Он лишь один раз кивнул, хай , и отвел взгляд.

Почти три десятилетия тому назад Гарвард и Стэнфорд приступили к изучению «Найка», делясь результатами своих исследований с другими университетами, что подарило мне множество возможностей для того, чтобы посещать различные колледжи, принимать участие в стимулирующих научных дискуссиях, продолжать свое собственное обучение. Всегда приятно прогуляться по кампусу, но это также помогает глубже понять многое, потому что в то время, как я нахожу современных студентов смышленее и компетентнее студентов моего времени, я одновременно вижу, что их настрой куда более пессимистичен. Время от времени они в тревоге вопрошают: «Куда идут Соединенные Штаты? Куда идет мир?» Или: «Где новые предприниматели?» Или еще: «Неужели мы обречены как общество на худшее будущее для наших детей?»

Я рассказываю им о разоренной Японии, увиденной мною в 1962 году. Говорю им о руинах и развалинах, из которых каким-то образом появились мудрецы вроде Хаями и Сумераги. Говорю им о еще неразведанных ресурсах, природных и человеческих, которые имеются в мире, об изобилии путей и средств для разрешения многих мировых кризисов. Все, что нам надо сделать, говорю я студентам, — это работать и учиться, учиться и работать, и как можно упорнее.

Другими словами: все мы должны стать профессорами джунглей.