Константин Трунин - Г. Райдер Хаггард. Критика и анализ литературного наследия

Впрочем, в периодике рассказы уже выходили. Это легко устанавливается, стоит соотнести уже известное об Аллане Квотермейне. Отчего Хаггард решил переосмыслить некоторые моменты из жизни главного героя? Теперь стало непонятно, считать Аллана с детства выросшим и воспитанным африканскими реалиями, или он оказался на Чёрном континенте уже будучи взрослым. Сути от того всё равно не прибавится. Придётся считать, будто история Квотермейна полна загадочных обстоятельств, становящихся известными со слов других. Как он жил в придуманной для него действительности, установить не считается возможным.

Вот история, в которой показан добившийся успеха Аллан. Он нашёл Копи царя Соломона, вернулся в Англию и опять отправился обратно в Африку. Но речь не о том. Хаггард решил повествовать от собственного лица, будто ему довелось собственными ушами слушать Квотермейна. Некогда Аллан как проклятый копался на купленном задёшево участке, пытаясь обнаружить золото. Надо ли говорить, что писатели благоволят своим героям? Многажды прежде выработанный, опустошённый и не представляющий ценности, доставшийся Квотермейну кусок земли оказался золотой жилой. Где всё перекопали и оставили исчерпанным, не могло появиться ещё больше, нежели было. Однако, Хаггард волен сказывать на угодный ему лад. Будут волнения и переживания, так как кругом полно беспринципных людей, готовых за крупицу драгоценного металла лишить человека жизни.

Это лишь одно повествование из трёх. В других полезных сведений ещё меньше. Мало того, что теперь не знаешь, как лучше понимать случившееся с Квотермейном, так Хаггард то дополнил совсем уж сумбурными историями. Остаётся считать, будто он не знал, о чем ему ещё рассказать, Либо он начинал новую историю, но останавливался, не продолжая. Таким образом получались рассказы, не сумевшие перерасти в повесть. Чего-то Райдеру не хватало. Но вот чего? Мало ли он создавал произведений, где всё начинается с некоей байки, предстающей в итоге соцветием связанных друг с другом событий.

Вот и с рассказами случалось похожее, только без продолжения. Начиная повествовать о рогах буйвола, Хаггард пытался сделать историю о них основой, отталкиваясь от других обстоятельств. Пусть лучше Аллан охотится на львов, рискует жизнью, вместо него умирают соратники, но рога таки будут добыты, причём случайно. Как же они оказались в коллекции Квотермейна? Да, Аллан охотился на льва. Вернее, он отстреливался от нападения зверя в темноте. И когда убил – заснул. Проснувшись, увидел, что труп хищника обгладывает буйвол. Собственно, о рогах данного буйвола и рассказывалось изначально.

Проба пера требует такого же обсуждения, как всё прочее созданное Хаггардом. Его умение создавать истории быстро крепло, поэтому внимать отголоскам прежних литературных проб не так просто. Уровень читательской требовательности успел возрасти.

Уже порядка пяти лет Хаггард плодотворно писал, создавая за год по два-три сюжета. Вполне очевидно, плодотворность редко идёт на благо всему литературному процессу. В чём-то Райдер оставался силён, может для того и стремясь не утрачивать писательского дарования. Всё же, Хаггард стремился к разнообразию. Раз уж читателю пришлись по нраву его истории про африканские приключения, значит нужно таковые создавать хотя бы по одной в год, чтобы излишне не утомлять и держать в предвкушении. Помогут и произведения на историческую тему, особенно про ещё более далёкое и непонятное, нежели дожившее до современности на африканских просторах. Необходимо писать и про обыденное – про будни Англии. Правда, как не пытайся уразуметь, о близком каждому нативному англичанину Райдер писал отвратно. Пусть он и смел тешить себя, будто на эту тему получались его лучшие романы.

Созидая за раз многое, Хаггард путался. Начинать с охоты – далеко не то, о чём читатель склонен думать, берясь за роман о спасении от смерти, о страстной любви и о горестях на семейном фронте. Участи быть убитыми оказываются кроншнепы. Это служит прелюдией к трагедии. Неважно, как случится непоправимое, главное – требуемые герои для продолжения повествования будут спасены, начнут развиваться чувства, затем создастся подобие любовного треугольника, в котором придётся затеряться учительнице из Уэльса и лондонскому адвокату. Конечно, Райдер всё сделает для привлечения внимания к повествованию. Только, не мнится ли читателю полковник Корич, что двумя годами ранее был терзаем фантазиями Хаггарда? Теперь этой участи удостоилась Беатрис, по чьему имени и было названо произведение.