Александр Скобов - Агония

Евгений Ихлов призвал «признать честно, что между либеральной интеллигенцией и клерикально-реакционными кругами идет война, «игра с нулевой суммой»». Это значит — «кто кого» и компромисс невозможен. Вот только готова ли либеральная интеллигенция к этой войне?

Характерно, что тот же Ихлов заступился за Христа, над которым зло посмеялся Александр Невзоров. Упрекнул Александра Глебовича в отсутствии диссидентской солидарности. Ведь Иисус — тоже диссидент, бросивший вызов тогдашним мракобесам, и несомненная жертва политических репрессий.

Разумеется, такая трактовка образа Христа возможна. Как, впрочем, и любая другая. Ведь достоверно мы о его жизни почти ничего не знаем. Уже на заре так называемого христианства (на самом деле савлианства), церковники стремились утвердить собственную монополию на истолкование образа этого самого Христа, свирепо уничтожая все его неканонические жизнеописания. Преуспели в этом настолько, что до нас не дошел целиком ни один текст многочисленных «апокрифов».

Но именно в канонической церковной трактовке образа Христа он мошенник и шарлатан. Это если исходить из принятой всеми савлианскими церквями концепции его единосущности так называемому богу-отцу и единства так называемой «троицы». Если перед нами принципиально бессмертное высшее существо (неотделимая часть высшего существа, воплощение высшего существа), то вся история со смертью на кресте — спектакль и профанация, пропагандистский пиар. Это, собственно, и объяснил Невзоров.

Попытка средствами государственного принуждения закрепить за церковью монополию на допустимую трактовку образа Христа есть попытка введения обязательной государственной идеологии, то есть тоталитаризма.

Разумеется, либеральная интеллигенция против тоталитаризма. Она стремится защитить светское общественное пространство от попыток распространить на него чисто внутрицерковные запреты. Справедливо чувствуя себя стороной обороняющейся, она и выстраивает свою линию защиты как чисто оборонительную. То есть мы не против религии и церкви. Мы просто хотим сохранить пространство, где действует право выражать несогласие с религией и церковью, право критиковать их, право смеяться над ними. Право для неизвестных других. А сами мы не против.

Вот, например, изобразить Христа между раздвинутыми женскими ногами — это вовсе не посягательство на церковные догматы. Это такое новаторство в искусстве. А искусство — оно же не от мира сего. К нему нельзя подходить с обычными мерками. Все это до боли напоминает споры времен Владимира Ильича Ленина о том, может ли искусство быть вне политики. И отрицать, что скандальная афиша несет вполне определенную идеологическую нагрузку, значит заранее обрекать себя на поражение в идеологической войне.

Идеологическая война ведется в первую очередь вокруг понятия сакральности. Смысл этого понятия заключается в проведении жесткой разделительной черты, обозначающей принципиальное иерархическое неравенство. С сакральным нельзя обращаться так, как можно обращаться с несакральным. И наоборот, сакральному позволено то, что не позволено несакральному. Не оспаривая привилегированного статуса церковной сакральности, либеральная интеллигенция пытается застолбить аналогичные привилегии для светского искусства. Еще раз, медленно: это заведомо проигрышная позиция.

Логика войны все равно заставит либеральную интеллигенцию не ограничиваться защитой права неизвестно кого (вообще кого-нибудь), не признавать церковную сакральность таковой за пределами церковного пространства.

Заставит обозначить собственное отношение как к конкретным сакрализованным церковью объектам, так и к понятию сакральности как таковому. Это тем более актуально, что на понятие сакральности начинает все в большей степени опираться идеология путинского постнеофашизма.

Сакрализироваться могут предметы, символы, понятия, персонажи, их образы и изображения. Начнем с предметов культа. Меня всегда поражало, как общественное сознание пропускает через себя, не фиксируя, тот факт, что религиозное течение, с которым мы сегодня так неприятно столкнулись, сделало священным предметом поклонения изображение орудия мучительной казни, то есть пытки и убийства. Это же все равно, что поклоняться дыбе.

Может быть, разобраться в этом нам поможет секретарь по идеологии ЦК РПЦ МП Чаплин? Вот он недавно призвал не путать христианство и гуманизм, написав в частности: