Владимир Снегирев - Как карта ляжет. От полюса холода до горячих точек

Я оборачиваюсь, сзади поляну зорко осматривает Редкобородый.

– Владимир Степаныч, – подчеркнуто уважительно зову его. – Подойди, дело есть.

Он недоволен, он же при исполнении, но подходит:

– Что случилось?

В двух словах объясняю ему суть дела. Ни один мускул не дрогнул на лице хранителя тела. Да и куда было ему деваться, сам же прошляпил потенциального диверсанта.

– Сиди тихо и не делай лишних движений, – только и сказал мне майор. А сам вернулся на свое место и пошептал что-то своим опричникам, расположившимся по углам. А в покои уже величественно входил глава Афганистана.

Дальше все прошло как по маслу. Секретарь ЦК Виктор Мишин заверил афганского лидера в том, что советская молодежь, верная заветам Ленина и интернациональному долгу, не оставит в беде афганскую молодежь. Бабрак Кармаль в свою очередь долго говорил про всепобеждающее учение марксизма-ленинизма применительно к своей стране. Я сидел тихо и не шевелился, затылком чувствуя пристальное внимание специалистов 9-го управления КГБ. Все-таки это не комфортно, когда такие специалисты держат тебя на мушке. Но все обошлось.

Несколько слов про судьбу героев этой истории. Бабрак Кармаль через пять лет был свергнут с трона тем же КГБ и затем несколько лет провел под домашним арестом на даче в Серебряном Бору. Он умер в 1996-м в Москве. Володя Редкобородый в 1991 году после провала путча ненадолго сам стал начальником 9-го управления КГБ и даже однажды по дружбе устроил мне поездку в эскорте Горбачева – от его дачи в Раздорах до Кремля. Правда, очень скоро Ельцин и Коржаков его схарчили, и Редкобородый, так и не получив генерала, ушел на пенсию. Комсомольский секретарь Виктор Мишин открыл в себе предпринимательские таланты и стал банкиром.

Что же касается Ясенева, или «леса», то последний раз я был там уже после отставки Шебаршина, в самом конце 1991 года. Причем, как и прежде, инициатива исходила не от меня.

Мы тогда вернулись из долгого похода в Афганистан – я и два моих британских спутника. Ходили выручать пленных. Это была, как я сейчас понимаю, невероятная авантюра с минимальными шансами остаться в живых. Но в итоге все обошлось: мы добрались до базы главного командира афганских партизан Ахмад Шаха Масуда, договорись об освобождении пленных, словом, можно было считать миссию выполненной. Об этом я целую книжку написал – «Рыжий», самую для меня дорогую.

Кабул тогда еще был под Наджибуллой, но моджахеды подпирали его со всех сторон. Никто не мог точно сказать, сколько продержится наш ставленник и союзник.

Когда я вернулся в Москву, мне позвонили из Ясенева:

– С вами хотел бы побеседовать заместитель начальника разведки генерал Гургенов.

Ладно, прислали за мной машину, привезли в «лес», сели мы в кабинете Вячеслава Ивановича, стали пить чай и разговаривать. Гургенов жадно расспрашивал о том, что я видел, интересовался расстановкой сил в вооруженной оппозиции, личностью Ахмад Шаха. В конце разговора он спросил, каков мой прогноз на развитие ситуации?

– Через полгода моджахеды займут Кабул, а Масуд станет министром обороны в их коалиционном правительстве, – ответил я, понимая, что такой ответ не понравится генералу.

И он действительно огорчился.

– Ничего такого не будет, – жестко сказал Гургенов. – Наши аналитики дают совершенно другой прогноз.

А в Первом главном управлении тогда действительно была большая и серьезная аналитическая служба.

Меня это задело.

– Давайте поспорим на бутылку хорошего армянского коньяка.

Ударили по рукам.

В апреле следующего года, то есть спустя четыре месяца, «духи» овладели Кабулом, а в мае Масуд был назначен министром обороны. Я не стал звонить Гургенову – зачем сыпать соль на раны? Кстати, проспоренный коньяк он мне так и не поставил. Замотал это дело.

Интересную версию по поводу своих проблем я услышал от одного ветерана, когда случайно пересекся с ним в Москве.

– Это спецоперация наших российских чекистов, которые захотели тем самым отвести от удара своих реальных сотрудников, работающих в Чехии, – твердо заявил он. – Вы с Курановым стали разменной картой. Обычное дело в играх спецслужб.

По его словам, здесь, в русской колонии, наверняка есть человек или даже несколько человек, так называемых двойных агентов. Такой двойник мог быть и в моем окружении. Он (она?) на связи с нашими «ближними» и в то же время постукивает чехам. Этот двойник, получив инструкции от наших, идет к чехам и говорит: «Что-то мне не нравится этот пан Снегирев. Что-то есть в нем подозрительное». Дальше начинается разработка. Смотрят мои связи, телефонные звонки, электронную почту и т. д. А там всегда можно за что-то зацепиться. Как говорил известный герой романа «Вся королевская рать», «на каждого что-то есть». Ага, переписывается с генералом Аушевым. Ага, написал книгу про разведчика Соломатина. Ага, был знаком с Шебаршиным. Награжден боевым орденом, был на всяких войнах…