Юрий Поляков - Детектор патриотизма

Не должны и не обязаны!

В лучшем случае и учительница, и офицер, усмехнувшись нехорошей, антиСМИтской, усмешкой, скажут: «Поделом!» И попробуйте возразить им, обманутым…

Если помните, в прошлый раз я предложил неологизм «антиСМИтизм», обозначающий довольно распространенное нынче общественное явление – недоверие и даже неприязнь к СМИ. Идея вызвала интерес, а посему продолжим эту тему.

С утра до вечера по всем программам долбят про памятник Дзержинскому! Нет – террору! Позор палачу! Московская дума обещает костьми лечь, но не допустить возврат Железного Феликса на Лубянскую площадь. Все правильно. Увезли так увезли. Но у меня вопрос: «А называть станцию метро именем палача царской семьи, детоубийцы – это не позор?» Почему же тогда «Мемориал» не устраивает пикеты возле станции метро «Войковская»? Или член Екатеринбургского ВРК Петр Войков лучше Дзержинского? Или он не имел отношения к ревтеррору? Не лучше. И потеррорствовал вволю. Да вот беда, никто из членов фракции КПРФ в Думе не потребовал: «Значит, так, Феликса воротить! И вот еще что: “Войковскую” не сметь переименовывать!» Тогда бы точно переименовали… Знаете, от всего этого веет пошлой политической возней и какой-то исторической подлятинкой…

А тут еще телевизор продолжает пугать нас тем, что власть вот-вот учинит цензуру над СМИ. Примаков – власть? Власть. Смотрю дневной информационный блок. Премьер встречается с силовиками и говорит о необходимости самым решительным образом бороться с антисемитизмом, ксенофобией (незаслуженными утеснениями «лиц кавказской национальности») и русофобией. Правильно? Абсолютно, по-моему, правильно. Лично для меня неприемлемы заявления генерала Макашова. Я не понимаю, на каком основании преследуются законопослушные кавказцы, честно работающие, скажем, в Москве. Меня глубоко возмущают провокационные «перформансы», во время которых режут свинью с надписью «Россия». Примаков точно и взвешенно сказал о трех болевых точках нашего общества. Что же остается в вечерних новостях, когда люди пришли с работы и интенсивно поглощают информацию одновременно с ужином? Осталась лишь первая часть этой долгожданной триады – борьба с антисемитизмом. Никто не спорит: с антисемитизмом надо бороться самым решительным образом! Но остальное-то где? Примаков сам, что ли, кусок из своего выступления вырезал? Сам себя цензурировал? И возникает закономерный, государственной важности вопрос: кто кого сегодня подвергает цензуре: власть – СМИ или СМИ – власть?

И последнее. В минувшее воскресенье выбирали Законодательное собрание Петербурга. В субботу агитация была, понятно, запрещена. Загадка: кто из политических лидеров и руководителей блоков, пробивавшихся в питерский парламент, регулярно появлялся в субботу в информационных блоках центральных программ? Отгадка: только Григорий Явлинский. Упаси бог, он не агитировал, он просто был обворожителен и остроумен. Кстати, Юрий Болдырев не менее умен и остер, но он почему-то не возник на экране в субботу, накануне рывка его блока в законодательный орган. Я очень уважаю партию с дивным фруктовым названием «Яблоко», но партийности как в литературе, так и на ТВ мне почему-то больше не хочется. Так ведь, понимаете, и до Железного Григория рукой подать. Феликс Эдмундович Дзержинский тоже ведь поначалу железным быть не собирался…

Тяжким был уходящий 1998 год. Но именно в этом году случилось наконец то, о чем с начала 90-х мечтал каждый нормальный российский гражданин. Закончилась эпоха политического экстремизма, государственной неразберихи и экономической хлестаковщины. Точнее, заканчивается, причем под заполошные крики о наступлении национализма и экстремизма. Впрочем, давно известно, кто громче всех кричит: «Держи вора!» Гайдаровско-чубайсовский экстремизм довел страну до краха. Беззарплатье, голодовки, стремительная убыль населения, деморализованная, полуразоруженная армия, загибающиеся культура и наука… Куда уж дальше! В мировую цивилизацию вошли? Вошли. И получили место возле геополитической «параши»…

Да, в стране рост националистических настроений. Это тревожная, хотя и закономерная реакция «иммунной системы» народа на страшную опасность вырождения и гибели. Но для того-то и существует культура, чтобы переплавлять разрушительный национализм в созидательный патриотизм. Я недавно был на юбилее моего старшего товарища поэта Андрея Дементьева и обратил внимание на любопытную особенность. Если на его предыдущем большом вечере, года два-три назад, самую живую реакцию вызывала любовная и «житейская» лирика, то теперь самые бурные аплодисменты заслуживали патриотические стихи, стихи против разрушения Отечества. А поэт в России, как известно, больше, чем поэт, и реакция на стихи – больше, чем реакция на стихи. Давно известно: лучшее лекарство от дикого национализма – патриотизм. А ведь все эти годы патриотическое чувство, обозванное имперской спесью, сознательно и целенаправленно разрушалось. Петербургские «письменники» договорились уже до того, что пора-де Питеру отделяться от России и становиться вольным городом. Это не первоапрельская шутка. Это результат катастрофического разгосударствливания общественного сознания, ибо только такое сознание может воспринимать, скажем, раздолбаистого Немцова как государственного деятеля, а расстрелявшего парламент Ельцина как гаранта законности. Появление в правительстве разумных, обладающих настоящим государственным опытом людей, и прежде всего Е. Примакова, вызвало понятную реакцию у вчерашних фаворитов. Но воля ваша, все эти попытки объединения «демократов», создание «правого» блока очень напоминают желание хулиганистых подростков отомстить новому строгому завучу, который во время болезни директора пытается навести в школе порядок.