Глеб Пудов - Беларусь. Штрихи к портрету

Таким образом, вопреки распространенному мнению, культура не только объединяет, но и разъединяет.

Тут же надо заметить, что расположение Беларуси на границе между восточной и западной культурами сообщает ей особенность, которая часто привлекает в эту страну людей любознательных, пытливых (наряду, конечно, с другими, не менее занимательными особенностями). Имеется в виду момент перехода, «перетекания» одной цивилизации в другую 3 3 Это явление известно весьма давно. Одни и те же архитекторы на территории Речи Посполитой часто строили и костелы для католиков и соборы для православных, а живописцы создавали как иконы, так и полотна светского содержания. , который делает более наглядными те явления и факты, что часто скрыты, затушеваны в других государствах. Как под увеличительным стеклом можно наблюдать попытки обрести национальную идентичность, попытки привести собственную экономику в соответствие с законами рынка, безраздельно господствующими в остальном мире и т. д.

После столь затянувшегося вступления пора, наконец, обратиться к славному городу Полоцку.

Впервые он упоминается в «Повести временных лет» под 862 годом. Эта цифра вызывает безусловное уважение к его сединам, к тому же Полоцк известен не только своим почтенным возрастом.

«Полоцкая Венеция», «духовная столица Беларуси», «первый город Беларуси», – такие определения провоцировали ожидания чего-то сверхъестественного. Место рождения Франциска Скорины и Симеона Полоцкого должно было предложить нечто сверхкультурное и изощренно-изящное. Ожидания вполне оправдались, но значительно позднее. Полоцк раскрывается не сразу.

Лихие гусарские наскоки на день-два бессмысленны и не несут ничего, кроме разочарования.

Невыразимая тишина — первое, что встречает гостей Полоцка (про типично белорусские чистоту и «покрашенность» всего и вся не упоминаю — это само собой разумеется). Большинство мест, необходимых для посещения, располагается на двух горизонталях: Нижне-Покровской улице и проспекте Франциска Скорины. Обе они замыкаются Софийским собором. Спасо-Евфросиниевский монастырь находится чуть в стороне.

Софийский собор взрывом белоснежных искр взметнулся на высоком берегу реки (имеется в виду не печальный факт его истории, а особенности внешнего облика). Две башни видны издалека. Собор тщательно скрывает свои древнерусские корни, но они становятся заметны при внимательном осмотре. Сложная «биография» памятника не стала причиной потери художественности. Бело-зеленые цвета собора прекрасно гармонируют с окружающей реальностью, чьим ближайшим родственником он кажется.

Софийский собор в Полоцке.

Нестабильные отношения Софийского собора с русскими людьми нашли неожиданное соответствие.

Остановимся на этом немного подробнее.

На поляне у собора резвилась толпа малолетних белорусских школьников, позировавших перед фотообъективами на фоне реки и белоснежных каменных стен. Вдруг среди их речей (как у всех подростков, бессмысленных и беспощадных) послышались призывы «пойти бить москалей». Призывы исходили только из одного рта и не имели видимой причины. Они не нашли отклика у одноклассников. Хочется верить, что не из-за того, что «бить москалей» страшно и накладно, а просто из-за полнейшей глупости этих призывов. Но факт остается фактом — подросток где-то слышит подобные призывы и транслирует их окружающим. Не хотелось бы думать, что белорусу в хорошем настроении (да еще и оставшемуся без присмотра) сразу хочется идти «бить москалей». Впрочем, это происшествие кажется редким случаем 4 4 Приведу слова из письма одной минчанки, адресованные автору этой книги: «В моем окружении за 40 лет жизни в Минске ни разу не прозвучало негатива в адрес русских. Мы даже не родственники. Мы едины, одна семья. Так было и будет». .

Как писала одна византийская принцесса, конь нашего повествования свернул с дороги, вернем его, вырвавшегося из узды, на прежний путь.

В Полоцке много достойных внимания монументов, иногда очень забавных. Например, памятник белорусской букве Ў. 5 5 Есть, конечно, и Ильич. Он, как обычно, отворачивается от собственной истории, на этот раз — от Симеона Полоцкого (так же, как, например, в Великом Новгороде — от Ярославова Дворища и кремля). Вообще в Полоцке повсеместно чувствовалась атмосфера книжности, внимания к печатному делу. Это касается и всей Беларуси, где, кажется, сохраняется благотворная строгость при издании книг. В отличие от России с ее победившими рыночными отношениями. Нынешнее отвесное падение уважения к писательскому труду проявилось не столько в катастрофическом уровне грамотности населения и в наводнении книжных прилавков графоманской псевдолитературой, сколько в подчеркнутом пренебрежении правилами грамматики, в обилии всех этих «аффтаров» и «преведов», разговорах на каком-то оруэлловском новоязе (ведь «это прекрасно — уничтожать слова»). Человек, действительно «плавающий» в русской грамматике, считает для себя возможным пренебрегать ею! Люди видят, что издать книгу сегодня несложно (при наличии круглой суммы денег), и начинают думать, что писать легко. Отсюда ужасающий дилетантизм, характерный, впрочем, и для других сторон российской действительности.