Борис Корчевников - Судьба человека. Оглядываясь в прошлое

Они подбирают его так мастерски, что от фрагментов на экране очень часто на глазах гостей появляются либо слезы, либо изумление. Спасибо гениальным Маше Серебряковой и Леше Кабакову, которые в самые главные начальные 2,5 минуты проекта вкладывают целую огромную жизнь героя – это надо уметь! Спасибо нашим режиссерам Жене Лисовскому и Оле Трофимовой, звукорежиссеру Александру Белоусову, оператору-постановщику Антону Дриго и его команде. Спасибо нашим дорогим идеальным женщинам с каким-то феноменально-восхитительным вкусом Ире Наумовой и ее команде костюмеров и Даше Сайгиной – за годы проекта они много раз спасали мой внешний вид в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях, даже когда я был с флюсом. Впрочем, флюс был меньшей из всех пережитых нами проблем, над которыми мы умели и умеем посмеяться.

Спасибо Марине Сотниковой и Юлии Гусенковой – от рук этих женщин зависит очень много, потому что это последние руки, в которых оказывается гость программы перед выходом на сцену. Марина и Юля должны не только загримировать его лицо, но и в каком-то смысле разгримировать душу.

Спасибо нашему администратору Любе Чудаковой и широкой душе атмосферы «Судьбы человека», гаранту порядка на площадке и в наших головах – нашему исполнительному продюсеру Андрею Демину и его команде.

И отдельное спасибо главному режиссеру канала «Россия 1» – Дмитрию Грачеву. Я знаю Диму ровно столько, сколько работаю на телевидении – со своих одиннадцати лет, и он тогда уже был очень классный. И как же гениально он придумал всю атмосферу и сам воздух «Судьбы человека». Проекта, который складывается судьбами и трудом очень-очень многих людей, которым важна жизнь других. А раз вы держите в руках эту книгу, значит, они и вам важны.

Борис Корчевников, телеведущий

Знаменитый актер Валерий Гаркалин… Его путь к славе был очень долгим, еще более долгой была его жизнь с его любимой женой Катенькой, как он нежно ее называет. Много раз Катя спасала его с того света, доставала просто оттуда, спасала ему жизнь. А когда Гаркалин был спасен, умерла сама Катя, скоропостижно. Прошло уже много лет, но Гаркалин говорит, что не чувствует себя вдовцом и учится жить без нее. Что скрывалось за фасадом их семейного счастья? В чем Гаркалин винит себя? И что хотел бы исправить в своей судьбе, в судьбе Валерия Гаркалина?

Борис Корчевников, телеведущий

– Как выяснилось, человеческая жизнь короткая, но меня учили классики, что время лечит. Это неправда. Я не могу забыть эти глаза, не могу забыть ничего, что связано с этими глазами. Каждый сантиметр нашей с ней жизни до сих пор во мне, живет полноценной жизнью и не собирается притупляться, со временем проходить.

Я до сих пор не знаю, где что в доме, не ориентируюсь. Иногда мысленно спрашиваю: «Катя, куда ты положила вот ту вещь?» Я продолжаю с ней вести диалог. Дом наполнен ею, дом наполнен ее смыслом.

Когда мы с Катей играли свадьбу, я дурачился, не придавал этому серьезного значения…

Вина всегда будет сопутствовать нам, каждому из нас, кто потеряет близкого человека, потому что это чувство приходит на смену чувству утраты. И эта вина очень расплывчата. Она не имеет конкретной причинно-следственной связи. Вина в том, что ты потерял этого человека, не уберег. И это ощущение, оно до сих пор во мне живет, я до сих пор винюсь. Ведь Катя же умерла от рака. Моя Катенька… ей никто не помог, и я в том числе. Катин рак был неизлечим, хотя, как известно, если вовремя спохватиться, то есть шанс выжить. Я понимал, что Катя больна, но я не знал, насколько серьезно, потому что в этот период я сам тяжело заболел.

Это случилось как раз на гастролях с Таней Васильевой и Сашей Феклистовым. Мы играли спектакль по пьесе Петра Гладилина «Ботинки на толстой подошве». И, играя, я вдруг понял, что теряю сознание, падаю, падаю, падаю, падаю. И Таня понимает, что что-то происходит непоправимое, и оттаскивает меня за сцену. И падаю я, значит, на сцену, меня оттаскивают, но я поднимаюсь и кричу: «Таня, куда ты тащишь меня, я еще монолог недосказал…» А она: «Тебе уже не надо играть». И Таня просто тащила меня за волосы. Меня тут же посадили в машину и увезли.

Это был обширный инфаркт передней стенки. А через полчаса, когда меня положили на операционный стол, случился второй обширный инфаркт, но уже задней стенки. Сердце разорвалось просто. И когда они начали делать стентирование, то есть расширять сосуды, то оторвался тромб. Он дошел до основания сердца, и я умер.

Читать дальше