Юрий Поляков - Созидательный реванш. Сборник интервью

— А в литературе еще больше?

— Их в литературе всегда много, а в переломные эпохи так просто караул. И не случайно газета была названа именно так! А то ведь в те времена какие были названия? «Красная новь», «Прожектор», «Революционная гильотина», «Новый мир», «Октябрь», «Знамя». И вдруг такое — просто «Литературная газета». Уцелевшая интеллигенция тогда сказала: «Ну, слава богу, Пушкина вспомнили с Дельвигом!» Все было продумано… В начале тридцатых годов газета пыталась выполнять задуманную Горьким функцию, но потом это стало сложно, во второй половине тридцатых газета изменилась, — но тем не менее…

Легенда никуда не делась, а мы ее актуализировали. И вернули на логотип профиль Горького, которого в девяностые неадекватные товарищи убрали… Мы это сделали после того, как провели опрос среди читателей, и оказалось, что девяносто пять процентов — за возвращение Горького! Когда мы принимали решение об этом на собрании трудового коллектива, только два сотрудника высказались против. Оба, кстати, до сих пор в газете работают. Кроме легенды, в «ЛГ» всегда был сильный коллектив, который подбирали главные редактора, все, какие там были — Фадеев, Кочетов, Смирнов и самый из них мощный — Чаковский.

— Который, пользуясь дружбой с Брежневым, и здание в Костянском забрал себе, хотя много было желающих после Олимпиады, когда оттуда съехал олимпийский комитет.

— И это тоже говорит об отношении к газете.

— Серьезное здание!

— Да, это был доходный дом начала двадцатого века, меблированные комнаты — бордель, короче. Кстати, сам район в те годы в просторечии именовали «Драчевка». Большой дом, старый, требовавший серьезной реконструкции… А это нам не по карману.

— И вы оттуда съехали…

— Да! Редакция переехала в Хохловский переулок, это возле «Исторички». У нас теперь особнячок восемнадцатого века, четырехуровневый. Заходите!

— Я слышал, что, придя в редакцию, ты там провел целую революцию.

— Еще четыре года назад у нас были жуткие долги, но теперь мы вышли на самоокупаемость. Во-первых, мы увеличили тираж за это время в четыре раза. Все культурологические издания теряли тираж, а мы наращивали. Во-вторых, помогли подняться и коммерческие профильные приложения: «Лад», «Многоязыкая лира России», «Детское чтение», «Евразийская муза» (это страны СНГ), «Московский вестник», «Невский проспект» — питерское приложение, «Научная среда», «Литературный резерв» — это молодые писатели. А чистую рекламу мы почти не печатаем. Не наш формат.

— Самая громкая акция «ЛГ» под твоим командованием — это, наверно, борьба за то, чтоб на разные книжные тусовки посылали не только либералов, и ваша победа.

— Да, газета четыре года била в бубен некоторым чиновникам (особенно звонко Сеславинскому и Григорьеву), чтоб на ярмарки посылали разных писателей. Мы писали про книжные ярмарки во Франкфурте, в Варшаве, Париже… Говорили — нельзя, чтоб нашу литературу за границей представляли исключительно Пригов, Сорокин, Ерофеев, Маканин, Битов, Кабаков и другие прогрессисты… (Сейчас, правда, у Кабакова изменились взгляды, он как-то и по писательской манере, и по взглядам к центру сползает, это естественно для умного талантливого человека.) Мы говорили о том, что почвенников тоже надо возить. Нам отвечали, что это не наше дело, собаки лаяли, а караван шел. Мы писали — нехорошо, когда на казенные деньги приезжают писатели либерально-модернистского пула и с трапа самолета начинают поносить Россию и ее руководство, обзывают свою страну полицейским государством и прочее в таком духе. Мы не против, чтоб они ругали — но тогда пусть едут за свой счет, а не за государственный. Мы предупреждали, что кончится это все скандалом! Так и вышло. На Парижской ярмарке некоторые деятели из официальной писательской делегации демонстративно отказались идти на прием к Путину и дали по этому поводу развязные интервью. И тогда наверху спохватились — вы что, обалдели, за наши деньги нас же и поливаете?

— А кто там не пошел к Путину?

— Не помню по именам. Но после этого почвенников тоже стали брать… Они-то уж точно на прием к президенту пойдут, хотя могут там сильно напиться…

— Ладно, не будем их сдавать. Еще ты в своей газете долго корил Путина за то, что тот в своих посланиях не упоминает про культуру — и вот — наконец в последнем своем президентском послании он начал говорить про культуру и говорил о ней довольно долго. О как!