Дмитрий Травин - Просуществует ли путинская система до 2042 года?

При любой власти, любой социально-экономической системе потребитель должен покупать продукты питания, приобретать крышу над головой, отдыхать и развлекаться, лечиться и т.д. Более того, для производства масла, сыра и колбасы, строительства жилых домов, отелей и кинотеатров нужно оборудование, спрос на которое тоже должен теоретически существовать в любой ситуации. Казалось бы, в десятках отраслей российской экономики, ориентированных на мирные цели, не должно было возникнуть особых проблем. Однако они появились.

Квартиры в советской системе не продавались, а предоставлялись бесплатно в порядке очереди. Платил за них госбюджет, так же как за вооружение. Соответственно, от раздачи квартир при переходе к рынку приходилось отказываться, как и от финансирования части ВПК. Неудивительно, что строители перестали получать нормальную зарплату до тех пор, пока не сформировался рынок недвижимости. А произошло это далеко не сразу, поскольку в трудные времена лишь единицы могли скопить на квартиру.

Кроме жилых домов государство в советское время финансировало множество промышленных строек. Но планы строительства составлялись вне реальной зависимости от потребностей населения. Создавались различные военные объекты, прокладывались магистрали с сомнительной окупаемостью, строились заводы для производства оборудования, спроса на которое на самом деле не имелось. Естественно, такого рода бессмысленное строительство государство должно было пресечь, чтобы не растрачивать денег впустую. Но отказ в финансировании строек усугублял и без того сложное положение строителей.

Продукция сельского хозяйства в советской системе продавалась за деньги, однако колхозы и совхозы получали от государства большую финансовую поддержку, чтобы цены на продукты в магазинах были поменьше. При сокращении такой поддержки колхозники неизбежно несли финансовые потери. Более того, потери села были связаны еще и с тем, что раньше туда в принудительном порядке на уборку урожая отправляли студентов, инженеров, научных работников, а в рыночных условиях роль такого «рабовладельческого подхода» сильно уменьшилась. Деревня должна была справляться сама или сокращать посевы.

Положение дел в деревне неизбежно сказывалось на положении дел в сельскохозяйственном машиностроении. Раньше колхозы

закупали комбайны, не считаясь с затратами. И ломали их, ни о чем не заботясь, поскольку государство списывало долги. Но в новых условиях финансировать сельхозтехнику, которая быстро переправлялась с колхозных баз в металлолом, было слишком расточительно. Поэтому положение дел на заводах, механизировавших село, оказалось не намного лучше, чем на предприятиях ВПК.

Похожим образом обстояло дело в станкостроении, хотя и по совсем иной причине. Советская власть почему-то очень гордилась числом произведенных станков. Видимо, она полагала, что это автоматически приводит к росту механизации предприятий и росту производительности труда. Причем было известно, что для такого большого числа станков у нас даже не хватает станочников. Значительная часть оборудования простаивала в цехах, а то и просто на складах и во дворах. Заводам-потребителям станков было, в общем-то, наплевать на то, используются они или нет, поскольку за них платило государство. При переходе к рынку государство платить перестало. Соответственно, число людей, недовольных реформами, пополнили еще и станкостроители.

Наконец (что вроде бы совсем парадоксально), большой объем ненужной продукции создавали наши советские предприятия в сфере товаров народного потребления. И это при огромном товарном дефиците. Причина — плановая экономика, при которой не потребитель определяет, что конкретно надо выпускать, а чиновник по согласованию с директором. Если людям вообще нечего надеть, они, конечно, всё сметут с прилавков, но если в целом народ одет и обут (как обстояло дело в 1980-х гг.), то покупать станут лишь более качественные и модные вещи. А обувь «лапотных фасонов» (такой термин использовал сам Л.И. Брежнев в одном из выступлений) останется на складе. При переходе к рынку обувщики за такие фасоны перестали получать помощь от государства, а потому даже среди тех работников, которым рынок открывал хорошие возможности, появились люди, пострадавшие от преобразований.

Советская экономика за десятилетия своего существования настолько была искажена бюрократическими требованиями, что проще, наверное, сказать, какая отрасль не испытывала трудностей в годы реформ, чем перечислить всех, кто работал не на конкретного потребителя, а лишь для плана, «для галочки». При этом потреблять все мы хотели не «для галочки», а по-настоящему.