Дмитрий Травин - Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Леонид Лопатников:

«Экономический рост, который начался после кризиса 17 августа, экономисты называют восстановительным. <...>

Восстановительный рост обладает одной особенностью. На первых этапах - после кризиса, революции, войны и других катаклизмов - он отличается исключительно высоким темпом, но спустя некоторое время затухает. Это легко понять: резервы мощностей и подготовленной рабочей силы исчерпываются, новые возможности роста, связанные с инвестициями, возникают не сразу. Особенно важно восстановление нарушен- ныххозяйственных связей. Среди частных закономерностей - тенденция к увеличению реальной заработной платы квалифицированной силы по мере роста спроса на нее в промышленности. Например, в России после высокого роста безработицы в 1990-е гг. из-за дефицита квалифицированных кадров реальная заработная плата только за 2000-2002 гг. выросла в 1,7 раза. <...> После быстрого подъема в 1999-2001 гг. темпы роста (валового продукта. - Д. Т.) стали несколько снижаться. Ничего чрезвычайного или трагического в этом замедлении не было. Когда возможности восстановительного роста оказываются исчерпанными, возникает вопрос об обеспечении "нормального" экономического развития. Е. Гайдар определил новую ситуацию четко: "Проще говоря, теперь уже требуется рост, который ориентируется не на вовлечение старых, а на создание новых производственных мощностей, обновление основных фондов, привлечение новой квалифицированной рабочей силы"».

(Лопатников Л. От плана к рынку.

Очерки новейшей экономической истории России.

СПб.: Норма, 2010. С. 198-199)

«Лихие 90-е» как источник стабильности

И здесь возникает важный вопрос. Если девальвация так позитивно влияет на развитие отечественного производства, то почему же раньше при слабом рубле российская экономика не встала на ноги? Ведь наша валюта падала по отношению к доллару практически непрерывно на протяжении всей первой половины 1990-х гг. Если на первых рыночных торгах в апреле 1991 г. (раньше вообще никакого валютного рынка в СССР не существовало) за доллар давали 32 рубля, то к началу гайдаровской реформы в январе 1992 г. «зеленый» подорожал до 150 рублей. К концу 1992 г. курс был уже 1 к 400, а в печально памятный день «черного вторника» октября 1994 г. «американец» поднялся почти до четырехтысячной отметки (вырос в 10 раз меньше чем за два года). Причем к моменту введения валютного коридора летом 1995 г. рубль еще больше ослаб.

Понятно, что за эти годы издержки российских производителей в рублевом выражении тоже сильно возросли, но, конечно, происходило это с большим отставанием. Зарплату рабочим задерживали месяцами. Тарифы на энергию оставались заниженными. А от уплаты налогов бизнес порой умело уходил.

В общем, слабый рубль должен был вроде бы способствовать развитию отечественной экономики. А он не способствовал. Экономика падала вплоть до 1997 г. Характерно, что падение ВВП приостановилось не в годы падения нашей валюты, а тогда, когда рубль оказался в валютном коридоре. И лишь на руинах этого коридора сработал впервые эффект девальвации.

Объясняется всё это тем, что одних лишь макроэкономических стимулов для развития недостаточно. Важны еще и так называемые институциональные изменения. Проще говоря, правила игры, действующие в экономике.

Во-первых, чтобы отечественный бизнес устремился зарабатывать деньги благодаря девальвации, надо, чтобы этот бизнес существовал. До гайдаровской реформы бизнеса в России не было. Или, точнее, зародыш его имелся, благодаря первым кооперативам и коммерческим банкам, возникшим в годы горбачевской перестройки. Но они были тогда еще слабоваты и масштабное развитие отечественного производства потянуть никак не могли.

Во-вторых, чтобы бизнес получил развитие, он должен был находиться не в «резервации», а захватить все сферы экономики. Такое расширение стало возможно только при либерализации цен и торговли, которые произошли при Гайдаре. При Горбачеве бизнес функционировал только в некоторых сферах, где прибыльность была очевидна: импорт компьютеров, одежды, узкого круга продуктов питания. А после либерализации новый российский бизнес имел потенциальную возможность вторгаться в любые иные сферы, поскольку они все стали рыночными. Он мог инвестировать деньги, обеспечивая нормальное экономическое развитие самых разных отраслей.

В-третьих, чтобы окрепшие на протяжении 1990-х российские капиталы устремились в производство, должна была пройти приватизация. Она у нас осуществлялась не лучшим образом, и есть за что критиковать конкретный механизм передачи госсобственности в частные руки. Однако частная собственность при всех недостатках появилась. И это перевесило пороки процесса приватизации. Бизнес, желающий работать и зарабатывать, к концу 1990-х пришел на предприятия и смог поставить дело по- рыночному, а не по-советски.