Яков Манн - О любви, которой уже нет

– Мама, вчера же дождь шел!

– Да он может еще три дня идти, что же, так и разводить сырость!

Снаружи послышался очередной раскат грома, затем у меня на глазах часть стены отвалилась и на пол потекла вода. Тяжелый дух мокрой земли наполнил подвал, перекрывая все прежние запахи. Наташа, схватив Светочку, взобралась на кровать, вода все натекала и пол вскоре был весь покрыт водой. Наш подвал напоминал полузатопленный корабль, готовый идти ко дну.

– Мама, – крикнула Наташа, – возьми ее. Шлепая по воде, подошла теща, взяла ребенка, села на край кровати.

Наташа подошла к шкафу и стала переодеваться.

– Наташ, ты куда? – спросила теща виновато, как всегда после ссоры.

– Я возьму Свету, пойду в партийный комитет, я им расскажу как люди живут…

Она говорила как в горячке, что–то искала в шкафу и похоже не помнила что.

– Наташа, иди сюда, – я протянул к ней руку. Я уже был далеко не тот комсомолец – активист, что когда–то, это все осталось в институте, я уже понимал в каком обществе мы живем. Я взял ее худую горячую ладонь:

– Успокойся, родная, никому до нас дела нет, никуда не ходи, пожалуйста. Завтра выйдет солнце, подсушит, залепим стену…

Я обнимал и утешал плачущую Наташу, рядом на той же кровати сидела пригорюнившаяся теща, укачивая ребенка.

Вода медленно прибывала…

СОСЕДИ

Зима еще не пришла, а листья уже осыпались, они лежали толстым ковром на асфальте, перекатывались по траве, мокли в лужах. Держа в руках большую дворницкую метлу я упорно старался собрать проклятые листья в кучу, но промозглый ветер разгонял их опять.

Наконец я плюнул и пошел домой. Все равно листья еще не высохли достаточно после недавних дождей, чтобы их жечь, хотя другие дворники все-же ухитрялись их зажечь. Над заводским поселком, где я теперь жил, стоял белесый дымок от тлеющих листьев и веяло едким запахом горелого.

Иногда я подменял тещу, которая привезла нас сюда, устроившись дворником в заводской поселок. Дворнику полагалась комната, в которой она и поселилась, а также мы, а также Наташин брат Саша, долговязый подросток, добрый как телёнок, который прежде жил с отцом.

Комната была хорошего размера, но когда все ложились – Света в кроватке, мы на раскладном диване, теща на раскладушке и Саша на полу – пройти по комнате было невозможно.

Но все это искупалось крепкими стенами, прочной крышей, вечно–теплыми батареями, водой в кране и ванной.

В квартире мы были не одни, была еще одна комната где жили соседи: тучная, с виду интеллигентная старуха и ее сын, верзила лет 40, похоже алкоголик. С ними мы должны были делить кухню и ванну.

Я занес метлу в дворницкую будку и направился в ясли за дочкой. Сегодня был ее первый день. Наша умненькая опрятная девочка научилась проситься на горшок в 10 месяцев, и я с гордостью сообщил об этом воспитательнице, немало удивившись ее безразличию.

Света ждала меня, стоя в кроватке в сухих колготках. Но когда мы уходили, мне вручили ее вещи в которых лежали 2 пары мокрых насквозь колготок. Я нисколько не удивился, когда на следующий же день она заболела.

Дома нас ждала Наташа с обедом. Саша подошел ко мне и отвел меня в сторону, хотя уединиться в нашей квартире было нелегко – что днем, то ночью.

– Я знаю где твой приемник, – тихо сказал он.

– И где же?

– Сосед украл, один мой знакомый видел как он нес его на барахолку.

– Да, жаль, другой теперь не скоро куплю.

– Что же мы делать будем? – Саша не мог простить себе, что он забыл приемник на кухне.

– Ничего, постарайся больше не оставлять вещи на кухне. Пошли обедать.

Мы заканчивали свой обед, когда из соседской комнаты донесся рык соседа:

– Иди спать, иди спать!

Я слыхал это раньше и пропускал мимо ушей, но тут заинтересовался и спросил:

– Чего он ее загоняет спать, рано же еще?

Наташа показала мне глазами на Сашу, мол не при ребёнке, теща пробормотала какие–то ругательства. Саша посмотрел на меня снисходительно:

– Шпокать хочет, урод.

После обеда мы с Наташей пошли принимать ванну, единственное место, где мы могли уединиться. Я включил горячую воду и стал раздеваться с удовольствием глядя на Наташу. Она уже оправилась от родов, ее смуглая фигурка опять стала стройной, живот – плоским, небольшая грудь вернула красивую форму, несмотря на ежедневную кормежку молоком и сцеживание. Наташа смущенно отвернулась, она все еще стеснялась меня после двух лет брака.

Я уже хотел залезть в ванну, когда заметил в окошке под потолком чью–то голову. Я присмотрелся – сосед! Пока я натянул трусы и забежал в туалет, который примыкал к ванне, там уже никого не было, только распахнутая дверь указывала на что здесь кто–то был.