Александр Толкачев - Прекрасная Россия будущего

«Блатной» водила, едущий по обочине. СМИ, выдающие повестку дня строго по методичке. Нечестная конкуренция, отраслевые сговоры, законы, написанные под конкретных людей. Оскорбление слабого. Унижение бедного. Всё это должно исчезнуть, как пережиток ужасного несправедливого прошлого.

И книга должна в этом помочь.

Вскочив среди ночи, он начал судорожно записывать пришедшие в голову мысли. Рука не слушалась его, ручка отказывалась писать, к ноутбуку не было сил ползти наощупь через тёмную комнату. Луч маленького светильника освещал ровно сколько, сколько мог осветить – площадь одной страницы блокнота. Писатель разминал немеющую руку. Уснуть он смог только после того как перенес всё на бумагу, до самой последней буквы.

Не просто так придумали три ветви власти и определили необходимость их независимости друг от друга. Когда все ветви сосредоточены в одних руках, возникает круговая порука, без шансов наказания виновных, и все ветви начинают работать в интересах одних и тех же людей:

1) Законы пишутся в интересах конкретных лиц, например, владельцев больших холдингов или специально под их создание .

2) Выдача лицензий и надзор за деятельностью производится в интересах того же круга лиц, подавляя при этом конкурентов .

3) Суды принимают решения в интересах этих же лиц или подавляющих органов .

В прекрасной России будущего такая ситуация невозможна. Нет более и менее правых граждан, все права одинаковы для каждого. Три ветви власти полностью независимы, а их вмешательство в работу друг друга тщательно отслеживается и преследуется по закону. Все законы проходят независимую экспертизу на политическую нейтральность. Контролирующие органы максимально упразднены до самых необходимых, и каждое их решение публично доступно и может быть оспорено в суде. Судейские решения находятся под постоянным мониторингом, в том числе, автоматизированных систем, на соответствие существующей практике и логику принятия решений. Судья, замеченный в сомнительных делах моментально лишается своего места и попадает в черный список – такой человек больше никогда не сможет работать ни в одном из государственных ведомств .

В целом, численность сотрудников во всех ветвях максимально сокращена и оборот документов максимально компьютеризован, важно, чтобы количество людей, производящих хорошие качественные продукты для всех жизненных сфер значительно превышало количество бюрократов, производящих только решения .

– Как же это важно, как фундаментально, как очевидно и как бесцеремонно разрушено!

Писатель сокрушался, вспоминая десятки различных подтверждений описанному. Как с подачи олигархов в один день человека арестовывали, судили и выносили приговор. Как простые люди судятся годами, но так и не находят справедливости. Как целые сферы бизнеса схлопываются одним законом под сварганенную за пару дней монополию. Как отжимаются бизнесы, попавшие в сферу интересов определённых людей. Как миллиарды государственных средств уходят в конторы-однодневки. Тендеры, откаты, подряды, бешенный принтер.

– Когда-то это все должно закончиться или же я просто сойду с ума…

Он жалел о том, что жизнь не так хороша, как могла бы. О том, что очередные отношения, зайдя в тупик, подошли к концу.

Через головную (и душевную) боль, сон, наконец, проник, затуманив его сознание, окутав реальность приятным ночным забвением.

– С праздником!

Маленький мальчик в военной гимнастёрке пробежал мимо Писателя, широко улыбаясь во все свои восемь зубов.

– Чем бы дитя не тешилось…

Задумчиво пробормотал он.

Нет, конечно же, ничего плохого в том, чтобы ценить память предков… Но вот это всё… Так навязчиво, так вычурно. Лучше помочь адресно ветеранам, не позволять старикам получать смехотворную нищенскую пенсию, не дающую им возможности не то что путешествовать, как европейские «коллеги», но и просто достойно существовать… Нет, уж лучше парады, разгон облаков, знаки отличия, ряженные генералы… Одним словом, лучше казаться, чем быть, а хотелось бы, вообще-то, наоборот.

Старики не любят рассказывать о войне. Война для них это ужас, который закончился и не дай Бог, чтобы когда-нибудь повторился. Они пьют за мирное небо над головами. А когда у них на глазах романтизируется образ войны, когда в военную форму наряжают маленьких детей… Есть в этом что-то насквозь неправильное.