Александр Шубняков - Ревность как следствие деонтологизации любви. Психолого-философский очерк

1 идея

зависимость любви от уровня развития сознания.

2 идея

то что любовь это нечто развивающееся

3 идея

у любви есть вектор развития

4 идея

Любовь это сила для развития сознания

5 идея

Возможно, что любовь без возможности развития сознания невозможна

Самое странное, что ревность есть у маленьких собачек.

Я помню одну собачку которая выла и гавкала оттого, что хозяин обнимал жену.

Становится понятным что ревность связана не с силой чувств, но и уровнем любви. Невозможно ревновать если уровень любви значительно выше, чем уровень собачки.

Ведь мы не ревнуем к собаке, хоть она любит очень сильно.

Таким образом становится понятным, что ревность может быть по отношению в самому себе.

Мы ревнуем оттого, что в жизни другого человека есть другой человек, и он может быть куда более развит сознанием.

Так как в нас есть импульс развития сознания то мы начинаем психовать, а не оказал ли на возлюбленного другой человек и поэтому начинаем сомневаться в том, что можем ли мы оказать на него такое влияние что и бывший на него. Человек навсегда поселяется в сердце.

Таким образом становится понятным, что мы всегда ревнуем по отношению к самому себе.

Если ревность связана с тем что любовь это процесс взаимного развития сознания происходящий в супружеской жизни. Естественно возникает вопрос, что есть развитие сознания. Ясно, что если этого не происходит то брак распадается.

Куда направлен вектор развития? Ответ на этот вопрос может спасти семьи.

Для ответа на этот вопрос надо разобрать, что значит любить самого себя.

Мы исходим в обыденном сознании из того, что есть два вида нравственных чувств.

Альтруизм и эгоизм.

Но готовые суждения обыденного сознания в данном случае так же мало соответствуют истине, как и в огромном большинстве других случаев. Мы говорим пока об истине не в морально-практическом, а просто в познавательно-теоретическом смысле. Как бы мы ни оценивали любовь к себе и любовь к людям, несомненно одно: этими чувствами не исчерпываются все наши моральные побуждения. Существует целый ряд импульсов, не направленных ни на собственное благо, ни на благо ближних и, тем не менее, обладающих бесспорною моральною ценностью. Послушаем умного, тонкого и спокойного исследователя моральных фактов. «Не нужно никогда упускать из виду, что антитеза между эгоизмом и альтруизмом ни в коем случае не исчерпывает всей совокупности мотивов наших действий. Фактически мы объективно заинтересованы в осуществлении или неосуществлении известных событий или состояний, и притом вне всякого отношения к их последствиям, затрагивающим какого-либо субъекта. Нам важно, чтобы в мире царила гармония, чтобы в нем воплотились известные идеи, чтобы осуществилось что-либо ценное, и мы чувствуем потребность содействовать этому, отнюдь не задаваясь всегда вопросом, полезно или приятно это какой-либо личности, какому-либо мне или тебе… Во многих случаях сознание цели нашей деятельности останавливается в мире объективного, не заимствуя моральной ценности от каких-либо субъективных соображений… Это – несомненный психологический факт». Приведенное указание на существование мотивов объективных, не подходящих под рубрики эгоизма и альтруизма, можно было бы иллюстрировать подавляющим множеством примеров. Мыслитель, жизнь которого направлена на открытие истины, вне всякого соображения о пользе или надобности ее для кого-либо; художник, стремящийся воплотить художественный образ, не задумываясь о том, кому полезно или приятно его дело; человек, мстящий за поруганную справедливость или честь и достигающий этого, быть может, путем гибели и своей и своего противника, – вот первые наудачу выбранные примеры, которые даже как типы, конечно, отнюдь не исчерпывают всего разнообразия мотивов этого рода. Во всех этих и им подобных случаях люди не руководятся, очевидно, ни себялюбием, ни любовью к людям: движущим мотивом их является стремление к достижению известного объективного состояния, вне всякого отношения к чьей-либо выгоде или к чьему-либо удовольствию. Мы не знаем более меткого и удачного обозначения подобного рода стремлений к отвлеченным, обладающим внутреннею ценностью моральным благам, как несколько фантастический, на первый взгляд, термин Ницше: «любовь к вещам и призракам». Понятие «вещи» имеет здесь тот смысл, что целью действия в подобных побуждениях бывает не человек, не субъект, а нечто внечеловеческое, объективное; понятие «призрака» необыкновенно тонко характеризует особенность этих объектов: это не реальные, материальные предметы, это – с психологической точки зрения вымыслы, продукты субъективной душевной жизни, которым, однако, придается характер объективного, субстанциального существования: истина, справедливость, красота, гармония, честь – вот некоторые из этих «призраков», любовь к которым издавна служила и служит одной из самых могучих движущих сил человечества.