Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик

«Тут в дело идет все полезное, чему успел научиться до этого», – мог бы сказать Геннадий Баранов, получивший тут, на «Востоке», лестное прозвище «терапевт-плотник». Школа строительных студенческих отрядов для Геннадия не прошла даром. Уменье держать в руках молоток, гвоздь, топор оказалось не менее важным, чем опыт врачебный.

«Оглянувшись назад, могу сказать: во многом я был зеленым до Антарктиды. Теперь чувствую: многому научился и не только в профессиональном смысле, но, главное, в понимании людей, их возможностей и своей ответственности. Прожитый год смело можно посчитать за два, а то и за три», – Сергей Касьянов, механик.

Это все говорят новички, впервые узнавшие Антарктиду. И любопытно было почувствовать: трагизм всего, что случилось, они восприняли как-то иначе, чем ветераны: «Ну говорили, что в Антарктиде трудно. Убедились – действительно трудно».

Такая точка отсчета жизненных трудностей очень важна, и особо возмужавшими, как мне показалось, возвращались домой два человека, совершенно не схожие ни внешностью, ни характером, ни образом всей предыдущей жизни. Когда из Стамбула мы шли по Босфору, на палубе теплохода я снял их стоящими рядом. И могу сейчас вглядеться в их лица. Совершенно не схожие! Один степенного вида очкарь-профессор, корректный, вежливый, несколько замкнутый. Это инженер-электрик Владимир Харлампиев. Другой – механик Сергей Кузнецов – похож на озорного мальчишку. Со всеми свой человек, весел, задирист, хотя, как мне показалось, сам к задирам не очень терпим и обидчив. Имеет два прозвища. За умелые руки и редкое трудолюбие – Макарыч. За щуплость и маленький рост (похудел на зимовке на семь килограммов) – другое очень веселое прозвище. Сергею тридцать. За словом в карман не лезет. На мой вопрос: «Усы добыл в Антарктиде?» – выпалил: «Я, Михалыч, с усами родился!» Всему «Востоку» на теплоходе Сергей объявил, что сразу по приезде в Архангельск намерен жениться. Из Стамбула он вез невесте подарки. Себе купил экстравагантную черную куртку с орлом на спине. Если куртку надеть наизнанку, она становится белой и на спине птица уже другая. Сергей был очень доволен покупкой, ждал одобрений и, конечно, их получал, не замечая иронии и улыбок.

Владимир Харлампиев рос в Ленинграде в интеллигентной семье единственным сыном. Думаю, не без значительных колебаний решился он покуситься на Антарктиду. Допускаю, вопрос возмужания, жизненной школы имел существенный вес, когда принималось решение…

Сергей Кузнецов рос в Архангельске, в семье рабочего. Вырастал девятым ребенком и, понятное дело, небалованным. «Семья у нас вся техническая: три сестры – инженеры, шесть братьев – механики и шоферы». Сергей с восемнадцати лет на море. Исходил сначала холодные воды, потом плавал и в теплых. «Мое рабочее место – в трюме возле машины. Машина всегда сверкала, и от этого в трудовой моей книжке благодарностям просто тесно». Любит морской механик слегка прихвастнуть, но делает это в высшей степени простодушно, с правом человека, для которого труд – это жизнь, который много всего успел повидать и уверен в себе. В том, что выдюжил на «Востоке», ничего особого он не видит. Так и должно быть, Кузнецовы – крепкая кость.

У Харлампиева все иначе. Он признается, что испугался всего, что случилось. Испугался, что не готов к неожиданно вставшим трудностям, испугался, что окажется слаб и будет унижен своим положением. Мы говорили об этом с Владимиром много ночных часов. Я покорен был искренностью и деликатностью этого человека. Чувствовалось: он счастлив, что все сумел одолеть, что ни в чем слабость не показал, что был на уровне всех остальных, хотя, несомненно, было ему труднее, чем всем, уже из-за одних только его очков. (Посмотрите на публикуемый снимок и представьте, что человеку надо было еще и очки надевать!) «На морозе очки в мгновение индевели, а снимешь – сразу слепой. Только самый чуткий из всех, Борис Моисеев, понимал особые мои трудности и, чем мог, облегчал».

Профессионально Владимир Харлампиев заслужил всеобщее уважение. Сергей Кузнецов: «Володька сделал все возможное и невозможное. Пять раз перебрал генератор – и он заработал!» Сам Владимир об этом деле сказал: «Было не только позарез нужно, было потрясающе интересно добиться нужного результата. Возможно, первый раз в жизни я очень остро почувствовал элемент творчества».

Ответы Владимира на анкету – «Чему научила тебя Антарктида?» – мне показались самыми интересными.