Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь

«Сказка – это то, что сказано, а не написано пером» – так объяснил старик Оловянников студенткам из Ленинграда. Студентки приезжали записывать местный карельский говор. Он сохранился тут потому, что в деревнях (часто одна-две избы) не везде есть электричество и, стало быть, нет телевизора, который, бесспорно, нивелирует наш язык.

Сказки тут тоже сохранились дольше, чем где-нибудь. Это был край почти полной неграмотности. Люди не писали, а сказывали, и каждый прибавлял к сказке что-либо свое…

«Ночью у нас светло – можно читать газету», – писал мне в Москву карельский друг Василий Гравит. Так было. Газеты на озеро, правда, не приходили. При ночном перламутровом свете мы следили за поплавками… Ловилась? Не скажешь, что беспрерывно. Однако ведро окуней и пара таких вот щурят – улов рядовой. Ловили мы вчетвером. А Мишка, сын старика Оловянникова, за зорю один на удочку ловил три ведра окуней.

Озеро, по-местному, ламба (маленькое – ламбушка). Подводная гряда камней (ее надо найти, если хочешь ловить окуней) называется луда. Залив называется губа, мыс именуется носом… Озер в Карелии сорок тысяч.

Ладмозеро.

Мишка (девятый ребенок в семье Оловянниковых) привозит на моторной лодке к нашим палаткам бидон с молоком. Деньги брать наотрез отказался. Желая отплатить добром за добро, мы нагрянули в деревеньку (три дома) убирать сено. Старик Оловянников принял это как должное. «Это хорошо, это по-нашему». (По-карельски, то есть.) Когда четвертый по счету стожок был поставлен, сын Оловянникова, тринадцатилетний Серега, влез на него «поорать Мишке, чтоб плыл домой» (Мишка удил на ужин рыбу).

Душистые стога на берегу.

Жизнь на Ладмозере старик Оловянников делит на два периода. Он говорит так: «Это было еще до моторов». (До появления моторных лодок.) Или так: «Это вышло уже, когда появились моторы».

– Хорошо или плохо – мотор?

– Да как сказать, бывало, на веслах до Черкесов (деревня, где есть магазин) плывешь четыре часа – туда, часа четыре – обратно. А на моторе, конечно, махом. Однако чем больше моторов, тем меньше становится рыбы. Это уж у кого угодно спроси…

Большие новости в деревеньку из трех дворов все же доходят. После уборки сена старик Оловянников, разогревая самовар, спохватился: «Мать честная, а про них-то чуть не забыли!» (Они – космонавты, наши и американские.) Бросив самовар, старик взялся крутить приемник. Отыскал нужную волну. «Мать честная, делают! Ну как же это можно встретиться на такой скорости. Сказка!»

Синева днем. Мягкий призрачный свет по ночам. Плеск рыбы. Крики гагары. Треск сушняка на костре. И безмолвие леса… Говорят, что Карелия снится тем, кто в ней побывал. Будем ждать этих снов.

Фото автора. 31 июля 1975 г.

«На остров Врангеля я прибыл в день, когда мир следил за полетом «Союза» и «Аполлона»… Птицы, конечно, не столь эффектные летательные аппараты, как эти два корабля, однако и они помогают налаживать добрые отношения». Так начал беседу с московскими и американскими журналистами орнитолог, профессор Вильям Слейден. Какие ветры занесли американца, жителя Балтимора (штат Мэриленд), так далеко, на остров Врангеля?

Профессор Слейден демонстрирует метку для птиц.

«Далеко, если мерить от Балтимора. А если измерить с Аляски – до Врангеля всего лишь 320 миль (510 километров). Гуси, которых мы кольцевали на острове, ежегодно летают в Америку. Без виз, разумеется. Птицы не знают политических границ. Рождаясь на территории одного государства, они летят на зимовку в другое, подтверждая тем самым: жизнь на земле сплетена в единую сложную ткань…»

Канадские белые гуси (американцы зовут: «снежные гуси») – особый объект интереса орнитологов. Считают: всего на Земле их миллион двести тысяч. Зимуют они в Калифорнии, но каждую весну летят гнездиться на север, в Канаду и на Аляску. Однако не все. Примерно сто с лишним тысяч птиц весной покидают Америку и прилетают на остров Врангеля. Для нас это редкий, исчезающий вид крупных птиц. Он находится под охраной. Но в Америке, смешиваясь осенью с основной массой летящих на юг гусей, наши птицы становятся рядовыми объектами охоты. Как уберечь сравнительно небольшую колонию «врангельцев»? Вопрос обострили стихийные бедствия, которыми несколько лет подряд птицы подверглись на острове. Июньские снегопады застигали гусей на гнездах. В прошлом году, например, ни один птенец не вылупился из яиц. Таким образом, от колонии, в которой гнездилось в 1970 году 120 тысяч птиц, только 16 тысяч пар отложили яйца в этом году.