Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь

Вопрос. Случались в Ставке столкновения мнений?

Ответ. Конечно! Иначе и быть не могло. Со Сталиным спорить, правда, решались не многие. Но сам он, слушая иногда очень горячие споры, улавливал истину и умел менять уже, казалось бы, принятое решение.

Вопрос. Какова была роль представителей Ставки на фронте?

Ответ. При чрезвычайных обстоятельствах на том или ином фронте, при подготовке ответственных операций Ставка посылала на фронт своих представителей. Сам я в этой роли выезжал на фронт много раз. Это была ответственная работа. Оценить на месте возможности войск, поработать совместно с военными советами фронтов, помочь им лучше подготовить войска к проведению операций, наладить взаимодействие фронтов, оказать помощь в обеспечении войск поставками всего необходимого, быть действенным, связующим звеном с Верховным Главнокомандующим – таков лишь короткий перечень всяких работ, лежавших на представителей Ставки.

Верховный Главнокомандующий очень требовательно относился к нашей работе. К исходу суток по телеграфу представитель Ставки обязан был доложить обстановку на фронте, сказать, что сделано за минувшие сутки. В период наиболее ответственных сражений Главнокомандующий несколько раз в сутки звонил нам и выяснял интересующие его вопросы. Надо прямо сказать: Ставка держала руку на пульсе войны постоянно.

Вопрос. Говоря о руководстве войной, нам неизбежно придется коснуться личности Верховного Главнокомандующего…

Ответ. Война затронула все стороны жизни нашей страны. Надо было сплотить людей; надо было умело руководить небывалой по масштабам вооруженной борьбой, огромным и сложным хозяйством страны, перестраивать его, всецело подчиняя войне; надо было хорошо ориентироваться в мировой обстановке, не упасть духом перед лицом драматических неудач начала войны и поддержать в народе веру в победу. Думая обо всем этом, испытываешь гордость за нашу партию.

Что касается Сталина, то надо сказать, человеком он был незаурядным, с натурой сложной, противоречивой. В силу положения на нем лежала особая ответственность. Эту ответственность он глубоко сознавал.

Это вовсе не значит, что он не делал ошибок. На первых порах войны он явно переоценивал свои силы и знания в руководстве войной, основные вопросы крайне сложной фронтовой обстановки пытался решать единолично, что нередко приводило к еще большему осложнению обстановки и тяжелым потерям.

Будучи человеком сильной воли, но с крайне неуравновешенным и жестким характером, Сталин в ту пору серьезных неудач на фронте часто выходил из себя, срывая гнев иногда и на людях, которых трудно было винить.

Но надо откровенно сказать, свои ошибки, допущенные в первые годы войны, Сталин не только глубоко пережил, но и сумел сделать из них правильные выводы. Начиная со Сталинградской операции его отношение ко всем, кто принимал участие в разработке стратегически важных решений, резко изменилось к лучшему.

Вопрос. Александр Михайлович, не могли бы вы вспомнить несколько конкретных эпизодов работы с Верховным Главнокомандующим?

Ответ. В такой беседе, к сожалению, нет возможности иллюстрировать сказанное, хотя любопытного можно было бы вспомнить немало. Ну вот один эпизод.

Ко мне Сталин относился всегда хорошо. На протяжении войны я неизменно чувствовал его внимание, сказал бы, даже чрезмерную заботу, как мне казалось, далеко мной не заслуженные. В особо хорошем расположении духа Верховный мог сказать, например, такие слова: «Товарищ Василевский, вы вот массой войск руководите, и у вас это неплохо получается, а сами, наверное, и мухи не обидели…» Правда ведь – почти похвала? Но вот сейчас я прочту выдержки из документа, копию которого я тоже храню как реликвию… Вот. «Маршалу Василевскому. Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки… Предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта. И. Сталин». Телеграмма тогда меня потрясла. За все годы военной службы я не получил почти ни одного серьезного замечания по работе. Моя вина состояла в том, что, находясь в войсках (шло сражение за Донбасс), я действительно часа на четыре нарушил установленный порядок – к полуночи 16 августа послать донесение в Ставку.