Гавриил Кротов - Земля обетованная

Когда Дене исполнилось тринадцать лет и он стал совершеннолетним, все болезни вдруг покинули его. Или запас их кончился, или… Словом, пора идти в школу. Учить там ему почти нечего: всё это Деня знает наизусть. А разве плохо помогать слабым в учёбе, быть помощником учителя? А плохо ли быть служкой в синагоге? Тут, хоть ты уже и не больной, а каждый старается угостить самым что ни на есть сладеньким. Всем нравился умный, смышлёный мальчик, немного слишком подвижный и, пожалуй, озороватый, так на то он и ребёнок. Пусть потешится, пока не стал раввином. А что Давид Гурвиц будет раввином, в этом никто не сомневался, даже сам раввин.

Деня не был жадным и всегда делился угощением с самыми бедными товарищами. Нет, на одно он был жадным – на книги. Он их покупал, выпрашивал или просто читал у прилавка книжной лавочки. Углубится в книгу и не замечает, что делается вокруг: драчка ли, ссора ли, происшествие какое – ему это неинтересно, как давно знакомое. Только слушать ругань торговки пирожками тёти Фиры он любил, поражаясь, как при такой быстроте произносимых слов она успевала выбирать слова самые необычные, острые, а из них сплетала самые замысловатые пожелания своим недругам. И вдруг внезапно переключалась на восхваление своего повара и тех покупателей, кто почитал её продукцию, да ежё платил не рядясь.

Остальная жизнь мало интересовала Деню. В неё всё так обычно и знакомо! Вот если ему попадалась задача, решение которой пряталось в путанице чисел и действий над ними, тут можно было жить настоящей жизнью, которую Деня любил.

Говорить о Давиде, не рассказав о Бене, нельзя.

Беня – брат, и старше Давида на целых десять лет. Это значит, что когда Давид начал ходить, Беня уже учился в ешиботе, а когда Давид поступил в хедер, Беня уже занимался в Стамбульском университете

А всё же Беня – самый близкий друг Дени. Настоящий друг, такой, который ближе отца с матерью. Беня ухаживал за маленьким Деней, когда тот болел (а болел он всегда) и, наверное, на нём изучил все детские болезни. Когда он зубрил Тору, то держал Деню на руках, и малыш за компанию тоже заучил её. Потом Беня учил гимназический курс, а вместе с ним и Деня. Способности Дени стирали разницу в возрасте.

Беня ничего не скрывал от брата и советовался с ним, как с равным. Впрочем, Беня любил всех и для всех готов был сделать всё, что в его силах, и даже сверх своих сил. Люди тоже любили его и называли его ребе, ожидая, что он будет самым лучшим цадиком, но Беня смущался и говорил, что на такое звание у него не хватит ума. Дай бог, чтобы хватило ума стать лекарем, а цадик должен лечить человеческую душу.

Окончив гимназический курс, Беня хотел во что бы то ни стало учиться на врача. Он не боялся приёмных экзаменов, но как поступить в Университет или в Академию, если в Российской империи двери в университет были наглухо закрыты для евреев. Ехать во Францию, Швейцарию или Германию не хватало средств, да к тому же эти места были тем хреном, который редьки не слаще.

Выручил дедушка. Он написал несколько строчек на древнееврейском языке знаменитому профессору Стамбульского университета и велел Бене отправляться туда пешком. Именно это и должно стать его экзаменом.

Беня был принят, окончил медицинский факультет и возвратился в родной город врачом по детским (и всем остальным) болезням.

Как он был нужен евреям Плоньска! Столько больных, но попробуй, сунься в земскую больницу… А тут появился свой врач.

Практика у Бени была огромная, а доходы… Ведь чаще всего болеют там, где нет денег ни на оплату доктора, ни на лекарства, и даже на хлеб. Чаще всего Бене приходилось самому составлять лекарства, а порой оставлять пациенту немного продуктов. Однако община не давала Бене голодать, и он стал общественным врачом.

Беня, однако, не был человеком «не от мира сего», этаким блаженненьким благотворителем. Трезвый разум и аналитический ум сочетались у него с безграничной любовью к своему обездоленному народу. Меньше всего он был религиозным фанатиком, принимал учения Дарвина и Маркса. Но он питал страх перед революцией, а следовательно, перед пролитием крови. Конвент или роялисты, Гора или Жиронда, Лион или Вандея – всё это кровь, страдание.

Не будучи фанатиком, он верил, что из среды его народа явится если не Мессия, то организатор, который возглавит движение за создание государства. Но оружием в этой борьбе будут человеческий разум и воля. Как же должно расцвести еврейское государство, если, несмотря на кровавые гонения и бесправное положение, обездоленный народ дал и даёт миру людей, возвеличивающих науку, искусство, технику, культуру!.. Сколько всего может создать такой народ на обетованной земле!