Ольга Четверикова - Трансгуманизм в российском образовании. Наши дети как товар

То, что происходит сегодня в нашем обществе, можно понять только в свете тех глубоких глобальных перемен, которые стали следствием перехода мирового правящего класса к осуществлению полномасштабной технологической революции. В начале XXI в. о ней появилась масса публикаций, но единой концепции так и не было выработано, поскольку связанная с ней трансформация общества настолько радикальна и всеобъемлюща, что сделать это невозможно. Одни называют её третьей, другие – четвёртой промышленной революцией («Индустрия 4.0»), кто-то – пятым технологическим укладом. Но в силу массового применения информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) наиболее распространённым стало её определение как «цифровой революции» или строительства глобального постиндустриального информационного общества, переход к которому был официально провозглашён на саммите G8 в июле 2000 г.

Проявляется она в массовой роботизации, автоматизации и компьютеризации, внедрении нано-, био-, информационных и когнитивных конвергентных технологий (НБИК-технологий), в изменении характера и организации производственного процесса, обмена, потребления, социальной структуры общества, системы управления и коммуникации, и главное – самого человека, его сознания и даже природы.

Каковы контуры строящегося сейчас «Цифрового государства», кто его ключевые архитекторы и их доверенные лица в России? Почему трансгуманисты поторопились и «бросили лягушку в кипяток»? Об этом в беседе с главным редактором «ДЕНЬ ТВ» Андреем Фефеловым рассказала кандидат исторических наук, директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований МосГУ Ольга Четверикова.

Греф, Собянин и другие, фактически, открыто заявили, что новая реальность сегодня может создаваться столь быстрыми темпами именно благодаря ситуации с коронавирусом.

Недаром кто-то в тему остроумно заметил, что если бы коронавируса не было, его надо было выдумать, чтобы они быстрее всё это дело провернули.

В наступивших условиях хорошо то, что мы увидели все планы цифровиков во всей красе. Отмечу, что кроме ужаса эти меры у нашего народа ничего не вызвали.

Потому что в них нет никакой заботы об экономике, о здоровье и социальном выживании народа. Мы увидели только одно: желание поскорее использовать сложившуюся ситуацию, чтобы дикими темпами оцифровать всё и побыстрее внедрить те цифровые законы, которые у них уже были готовы.

Всё сейчас принимается просто в поразительном темпе, депутаты даже не понимают, за что голосуют. Обсуждения нормального нет.

Но вот принимается закон об этом едином федеральном реестре, который, фактически, является антиконституционным и опаснейшим для нашей безопасности.

Сейчас, кстати, насколько мне известно, по этому поводу пишется серьёзное заявление в ФСБ.

То есть мы видим, что законы не соответствуют Конституции, постановления, которые принимаются указами, не соответствуют законам и так далее. Одни распоряжения и постановления противоречат другим. Подписи в документах, как правило, нет. А если и есть, то странным образом эти документы открыто не публикуются.

Мы присутствуем в правовом хаосе. Я это называю правовой смутой, в которой действует экспериментальный режим.

И вот только при такой ситуации и можно было проводить эту цифровизацию. И, конечно, цифровики крайне заинтересованы в том, чтобы этот режим длился как можно дольше, потому что ещё не всё они успели принять и провести в жизнь.

Из истории видно, что трансгуманисты осуществляют свои планы медленно, постепенно, добиваясь того, чтобы эти мысли и идеи вошли глубоко в сердце человека, в ум человека, чтобы трансгуманизм был ими принят.

То есть используется принцип варёной лягушки: её варят так, чтобы она не поняла, что её варят.

А нынешняя ситуация оказалась для них так кстати, что они сорвались и бросили лягушку в кипяток.

Весь народ, понятно, не может вырваться и выпрыгнуть. Но то, что сейчас происходит очень серьёзное осознание новых процессов – это факт.

Я общаюсь с очень большим количеством людей из разных сфер, разных профессий, разных регионов. И могу заверить: ситуация действительно стала другой.