Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

В частности, поэтому мне было так приятно читать эти очерки и размышления, эти раздумья о жизни, прошедшей в писательских трудах: в своей книге Диана рассказывает не только о событиях своей биографии, но и, наконец, о винодельческом (образно выражаясь) процессе.

Саму себя она в книге не описывает, так что я сделаю это за нее. У Дианы была огромная копна темных кудрей, а на губах почти всегда играла улыбка, точнее говоря, разные улыбки: от добродушно-расслабленной до широченной, восторженной, какой улыбаются люди, когда они невероятно довольны собой. А еще она часто смеялась, и у нее был легкий смех человека, полагающего, что мир – это такое забавное место, где полным-полно всякого интересного. Она хохотала даже над собственными шутками – как обычно хохочет человек, который начал рассказывать что-то веселое и понял вдруг, что и сам еще не насмеялся. Она слишком много курила, но делала это с большим энтузиазмом и удовольствием до самого конца. У нее был кашель курильщика. Она терпеть не могла дураков с самомнением, но вообще любила людей – всяких, и умных, и глупых.

Она была вежливой (или великолепно грубой, смотря по обстоятельствам) и, полагаю, относительно нормальной – ну, если не обращать внимания на завихрения и воронки невероятного, бушевавшие вокруг нее со всех сторон. Поверьте, я не шучу. Диана говорила, что в путешествиях ее «преследует невезуха»; я думал, она преувеличивает, пока однажды мне не довелось лететь с ней одним самолетом в Америку. Наш самолет сняли с рейса: за несколько минут до взлета у него отвалилась дверь. Следующего пришлось дожидаться много часов. Диана восприняла это как совершенно обычное дело для путешествий. Нет, правда, а что такого? В самолетах с Дианой на борту отваливаются двери. Под пароходами (с ней же) всплывают со дна морского затонувшие острова. Автомобили просто выходят из строя безо всяких на то причин. Поезда с Дианой приезжают в такие места, куда они ни разу еще не добирались и, строго говоря, добраться не могли.

Ну ладно, ладно, она действительно была ведьмой. Хранительницей котла, бурлящего идеями и историями. Она всегда делала вид, будто истории, написанные ею так складно и так мудро, произошли на самом деле, а ей только и оставалось, что поспевать записывать. Но в одном эссе из этого сборника, моем любимом, Диана рассказывает о том, как в действительности она писала свои книги, и показывает, какое невероятное мастерство и любовь вложены в каждую из них.

У Дианы была семья. Не будь у нее семьи, Диана не писала бы книг. Ее очень любили – и ее было за что любить.

На страницах этого сборника перед нами предстает опытная и одаренная мастерица, размышляющая о своей жизни, о своем ремесле и о том, из каких кирпичиков сложилась ее писательская карьера. Мы знакомимся с женщиной, которая соединила воспоминания об исключительно необычном детстве (впрочем, разве детство бывает обычным? Наверно, нет. Каждое детство исключительно, неповторимо и неправдоподобно, а Дианино просто оказалось неправдоподобнее многих), потрясающий ум, чувство языка и восприимчивость к историям, острое чутье на политику (на самых разных уровнях – личном, семейном, организационном, международном) и отличное образование (Диана отчасти была самоучкой, но, как вы узнаете из этой книги, ей довелось посещать лекции К. С. Льюиса и Дж. Р. Р. Толкина, хотя разобрать, о чем говорит Толкин, она всегда затруднялась [27]), – и вот, вооружившись всем перечисленным, она просто взяла и стала самой лучшей в своем поколении детской писательницей.

Я не понимаю, почему Диана так и осталась без наград и медалей, причитавшихся ей по заслугам, и для начала без Медали Карнеги (хотя среди претендентов на эту премию она дважды занимала второе место). Лет десять подряд она публиковала чуть ли не самые значительные из детских книг, выходивших в то время в Британии: «Ловушка для волшебников», «В собачьей шкуре», «Огонь и заклятие», цикл «Крестоманси»… все эти книги были важными вехами в истории детской литературы и просто должны были получить соответствующее признание – но почему-то этого не случилось. Читатели знали правду. Но они по большей части были слишком юны.

Подозреваю, что свою роль в неудачах с премиями сыграли три причины.

Во-первых, создавалось впечатление, что книги ей даются легко. Чересчур легко. Они казались абсолютно естественными, как выступления по-настоящему классных жонглеров или канатоходцев, так что читатель не замечал вложенного труда и исподволь делал вывод, что эти книги появились на свет как бы сами собой, без особых усилий и размышлений, а то и вообще без человеческого участия, словно красивые камушки, сотворенные самой природой.