Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Мы устремляемся прямо в толчею, вслед за кем-то в красивом платье. Оно выглядит, как акварельный портрет мечты. Я понятия не имею, кто здесь кто, кроме, пожалуй, Стива Кэрелла, который выглядит в точности как Стив Кэрелл по телевизору – разве что чуть менее оранжевый.

Мы идем через рамки металлодетекторов, нас спрессовывает вместе, на прекрасное акварельное платье, естественно, наступают, и леди в нем реагирует на это весьма любезно.

Я спрашиваю Дитт, кто там, внутри него, и она сообщает, что это Рэйчел МакАдамс. Я хочу поздороваться – Рэйчел весьма мило отзывалась обо мне в интервью – но она в данный момент занята. Я – нет. Никто не хочет меня сфотографировать или, как выясняет Дитт, взять у меня интервью. Я – настоящий невидимка.

Там, где ковер выписывает дугу, мы делаем паузу. Я гляжу на акварельное платье Рэйчел МакАдамс и гадаю, не след ли это моего ботинка – вон там, на шлейфе. Вспышки сверкают, но не на меня.

И вот мы в «Кодак-театр». Кто-то представляет меня редактору «Вераети». Я понимаю, что мой навык распознавания лиц категорически не работает, когда люди носят фраки. (Кроме Джеймса Кэмерона, которого я видел исключительно во фраке и не узнаю, надень он что-нибудь еще.) Я сообщаю об этом редактору «Вераети». Он показывает на загорелого человека с широкой улыбкой и говорит, что это мэр Лос-Анджелеса.

– Всегда ходит на все мероприятия, – говорит он. – Нет чтобы сидеть у себя в кабинете и работать.

– Э-э-э… Потому что это самый большой день во всем голливудском году? – высказываю я догадку. – И потому что сегодня воскресенье?

– Ну, да. Но если открывают просто шкафчик с напитками, он тоже приходит.

Шесть недель назад я ходил на вручение «Золотых глобусов» и обнаружил, что когда в шоу рекламная пауза, весь зал ударяется в массовые голливудские экспресс-свидания: все курсируют по залу, отыскивая друзей или заключая сделки – и я ждал, что и сегодня все будет так же.

В «Кодак-театр» есть партерный этаж и три яруса бельэтажа над ним. У меня билет на первый ярус. Я покорно устремляюсь вверх по лестнице. Там пробка, все хотят попасть внутрь, так как бестелесный голос уже возвещает, что церемония вручения наград Американской Киноакадемии начнется через пять минут. Я гляжу на женщину прямо перед собой. У нее светлые волосы и странное рыбье лицо, одновременно жуткое и миловидное после пластической хирургии. У нее старые руки и маленький морщинистый муж, который выглядит сильно старше нее. Я гадаю, не ровесники ли они часом.

Но вот мы на местах, время вышло, свет гаснет, и Нил Патрик Харрис поет специальную оскаровскую песню. Мелодии у нее, кажется, нет. Несколько человек в Твиттере, не вполне уверенные, где какой Нил, поздравляют с выступлением меня.

Вот и ведущие церемонии – Стив Мартин и Алек Болдуин. Они выходят, шутят. С точки зрения первого бельэтажа, в тайминг они не укладываются, шутки неуклюжи, а подача совершенно деревянная. Но у меня вообще нет ощущения, что они играют для нас. Я думаю, что, может быть, с телеэкрана оно работает, и посылаю вопрос в Твиттер. Несколько сотен человек тут же сообщают, что по телевизору это выглядит так же скверно, и двадцать – что им все нравится. Я решаю, что вот для этого и нужен Твиттер – составлять тебе компанию, когда ты сидишь в бельэтаже один-одинешенек.

Лучший Анимационный Фильм – вторая номинация вечера. Мои пятнадцать секунд перед камерой на тему «Коралины» пролетают в мгновение ока. Вот, думаю я, самая большая аудитория, которая когда-либо будет у моего выступления.

Выигрывает «Вверх».

Церемония продолжается. Мы в зале не видим, что видят люди дома по телевизору. Где-то внизу, подо мной, Джордж Клуни строит рожи в камеру, но я об этом не знаю. Тина Фей и Роберт Дауни-младший представляют награду за лучший сценарий. Они очень забавные. Я гадаю, сами ли они написали свое выступление.

Во время рекламы гасят свет и играют музыку для свиданий. Роксане ни к чему включать у себя красный фонарь.

Я иду в бар первого бельэтажа. Я голоден и не прочь убить время. Пью виски, заказываю шоколадный брауни, который оказывается размером с мою голову и вообще самый сладкий, что в жизни попадал мне в рот. Им я делюсь.

Люди фланируют вверх и вниз по лестницам.

От виски и сахара систему начинает клинить, я плюю на отпечатанную на билете инструкцию ничего тут не фотографировать и пощу в Твиттер снимок барного меню. Невеста постит мне в ответ послания, уговаривая пойти сфотографировать интерьер дамского туалета (она сама этим занималась на «Золотом глобусе»), но даже в моем затуманенном сахаром мозгу это выглядит никуда не годной идеей. И все же, думаю я, не мешает в следующую рекламную паузу спуститься вниз и поздороваться с Генри Селиком. Я направляюсь к лестнице. Славный молодой человек в костюме спрашивает мой билет. Я предъявляю его и выясняю, что как резидент первого бельэтажа не имею права спускаться вниз и потенциально досаждать персонажам из А-списка.