Андрей Фурсов - Мировая борьба. Англосаксы против планеты

События в ЧССР занимают ключевое место в многоходовке, затеянной в конце 1940-х годов Западом и рассчитанной на многолетнюю – на несколько десятилетий – перспективу, многоходовке, завершившейся победой Запада в глобальной психоисторической («психоментальной» – А. Азимов) войне.

«Дебютом» восточноевропейской «партии» западных спецслужб можно считать операцию «Сплит» («Split» – «Раскол», «Расцепляющий фактор» – 1948-1950 гг.). Главной задачей операции было скомпрометировать СССР и местные компартии в глазах восточноевропейцев, в массе своей приветствовавших Красную армию как освободительницу от фашизма и его местных союзников и агентов. Суть операции заключалась в следующем. После окончания войны в руководстве восточноевропейских компартий было два крыла, которые на Западе характеризовали как «сталинистов» (сторонники жёсткого, репрессивного курса) и «националистов» (сторонники более мягкого курса, учитывающего к тому же национальные особенности).

Многие американские политики считали необходимым поддержать «националистов». Иной была позиция шефа ЦРУ Алена Даллеса. Он полагал, что «мягкие» коммунисты могут сделать коммунизм, особенно по контрасту с фашизмом, более или менее приемлемым для основной массы населения. Отсюда вывод: «националисты» должны быть уничтожены, причём руками самих же коммунистов и СССР, руководящие позиции должны занять «сталинисты». В результате восточноевропейский коммунизм стартует со «сталинистским лицом», что породит сопротивление ему, заложит под него бомбу замедленного действия и подорвёт доверие к СССР.

Реализацией этого плана и стала жестокая и кровавая операция «Split»: были сфабрикованы документы о том, что часть руководства восточноевропейских компартий активно сотрудничает с английской разведкой и ЦРУ. Речь, конечно же, шла об умеренных «националистах, в частности, о генсеке КПЧ Рудольфе Сланском, министре внутренних дел Венгрии Ласло Райке, заместителе премьер-министра Болгарии Тайчо Костове, генеральном секретаре польской компартии Владиславе Гомулке и, естественно, их окружении.

Эти документы были подброшены советской разведке с помощью предложившего свои услуги американской разведки полковника польской службы безопасности Йозефа Святло (кстати, именно он впоследствии арестовывал Гомулку) и косвенно – бывшего американского дипломата, двойного агента Ноэля Хэвилэнда Филда. Сталин поверил, и по Восточной Европе прокатилась волна репрессий, б ó льшая часть арестованных и судимых была расстреляна (хотя имелись и исключения, например, Гомулка, который был выпущен из тюрьмы и возглавил Польшу в 1956 г.). Как отмечает Э. Макаревич, автор предисловия к исследованию С. Стюарта «Операция “Раскол”», «жестокие репрессии смели со сцены в странах Восточной Европы тех коммунистических лидеров, которые могли бы строить свой социализм, социализм с венгерским, чехословацким, болгарским или польским лицом».

Если «Раскол» был дебютом в игре американских и английских спецслужб в Восточной Европе, то миттельшпиль начался венгерскими событиями 1956 г., а закончился Чехословакией-68. Это двенадцатилетие сыграло огромную долгосрочную роль в подрыве позиций СССР в Восточной Европе, в расколе мирового коммунистического движения (МКД), в занятии многими левыми на Западе антисоветских и/ или антикоммунистических позиций. Ни в 1956 г. в Венгрии, ни в 1968 г. в Чехословакии Запад не достиг тех непосредственных политических задач, которые ставил: Венгрия и ЧССР остались внутри соцлагеря, Организации Варшавского договора (ОВД), контрреволюция была разгромлена, вслед за событиями наступила политическая стабилизация. Однако с точки зрения психоисторической – а Холодная война была прежде всего войной психоисторической, «психоментальной» и именно как таковая была выиграна Западом, связка событий «Будапешт-56 – Прага-68» сыграла значительную роль в успехе Запада.

Разумеется, это выявилось в среднесрочной и особенно долгосрочной перспективе, но психоисторическая война и есть долгосрочная война, и успехи в ней, как правило, могут быть только долгосрочными, поскольку цели и мишени в этой войне – не живые люди, а социальные группы (прежде всего интеллектуалы), кластеры массового сознания. В этом плане Холодная (глобальная психоисторическая) война больше похожа даже не на шахматы, а на японскую стратегическую игру «го». Этот долгосрочный системный характер Холодной войны как самой настоящей войны так и не был понят советским руководством – не случайно у нас Холодная война писалась в кавычках и с маленькой буквы, а на Западе – с прописной и без кавычек. Боролись с угрозой «горячей» войны и собственным пацифизмом помогали противнику разгромить себя в Холодной войне.