Йенс Андерсен - Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь

«Владыка мира (зверь из Откровения), когда-то – маленький, никому не известный немецкий ремесленник, возрождает, а также (по моему мнению и мнению многих других) разрушает и портит свой народ. Как он закончит? Настанет ли день, когда можно будет сказать: Sic transit gloria mundi? (Так проходит земная слава. – Ред .)»

Страх, ненависть и удивление настолько переполняли Астрид Линдгрен, что одна из ее историй о самой сильной девочке на свете, в 1945 году вошедшая в первую книгу о Пеппи, напоминает пародию на самого сильного мужчину на свете. «Пеппи идет в цирк» – так называлась эта история в «Первой редакции „Пеппи“» – не была прямой карикатурой, как фильм Чарли Чаплина «Диктатор» (1940), но рассказ о разодетом вспыльчивом директоришке цирка, хозяине источника страшной силы, почти столь же комичен.

Грохочущий марш, нечеловеческая сила, униформисты, директор цирка с хлыстом, говорящий с немецким акцентом, внимательная публика – вот главные составляющие сатиры Астрид Линдгрен на Гитлера. Напряжение создается с помощью столкновений директора, стоящего на манеже, и Пеппи, сидящей в зрительном зале. Сначала директор предстает перед нами энергичным, уверенным в себе хозяином собственного особого мира. Он отличается от своих вассалов, одетых в униформу или сценический костюм, тем, что носит фрак, то есть аристократическую одежду. А еще у него есть хлыст – символ неограниченной власти. Несколько раз читателю сообщают, что директор «щелкает» хлыстом, гоняя по манежу звериную силу, которой он повелевает. И публика тоже у него в руках – во всяком случае, вначале.

Пеппи нарушает этот диктаторский порядок, когда прыгает на спину лошади, скачущей на манеже, и крайне неэлегантно и неженственно хватается за прекрасную мисс Карменситу, которая обычно балансирует на лошадином крупе в одиночестве. Публика тут же принимает все это за клоунаду, а директор приходит в бешенство, но пока еще владеет собой. Он приказывает униформистам остановить лошадь и убрать Пеппи, которая вместе с цирковой публикой и читателями впервые узнает об истинной холерической натуре директора.

«– Противный девчонка, убиральс вон, пока не произошель несчастье! – процедил сквозь зубы директор.

– Уже произошло, – сказала Пеппи. – Я сама видела, как лошадь кое-что сделала в опилки».

От навоза, о котором так мирно упоминает Пеппи из первой рукописи, в редакции 1945 года цирковую главу очистили. Однако фразу «цедит сквозь зубы» Линдгрен решила сохранить, показывая нам, что важный господин – в действительности недалекое и вспыльчивое ничтожество. И все становится только хуже, когда канатоходка мисс Эльвира, дочь директора, пытается вернуть в мир отца покой и порядок. Пеппи вновь нарушает баланс сил, прыгая на канат к мисс Эльвире, чтобы после чудесной игры в салки покачаться на нем, как на качелях, а потом радостно приземляется на спину директору, которому после такой насмешки приходится ретироваться, чтобы «выпить воды и причесаться».

Почему такое внимание волосам? Может, потому, что те, кто видел киножурналы о фюрере, не могли не заметить суетность этого человека и особенно его заботу о прическе. Обращаясь к народу, диктатор непрерывно поправлял свой напомаженный косой пробор и длинную челку на лбу.

Вернувшись на манеж, к публике, которую теперь предстояло отвоевать, свежепричесанный директор разыгрывает последнюю, самую сильную карту, объявляя на ломаном немецком:

«Мой уважаемый дам и господа! Сейчас вы увидеть великое чудо природы, самый сильный челофек на свьете! Силач Адольф, которого еще никто не побеждаль. Принимайте Силач Адольф, дам и господа!»

На пародирование нацизма и его идола в главе о Пеппи и директоре цирка с его силачом Астрид Линдгрен, возможно, намекала в сопроводительном письме к рукописи «Пеппи», 27 апреля 1944 года отправленном в издательство «Бонниер». Там ничего не говорилось о «Силаче Адольфе», зато звучало слово «übermensch» [21]. Вот что она писала:

«С почтением направляю Вам рукопись детской книги, надеясь, что в самом ближайшем будущем вы мне ее вернете. Пеппи Длинныйчулок, как Вы узнаете, если найдете время ознакомиться с рукописью, – маленький übermensch в детском обличье, среди самых обыкновенных людей. Благодаря своей сверхъестественной физической силе и другим обстоятельствам она совершенно не зависит от взрослых и живет как ей вздумается. В столкновениях со взрослыми за ней остается последнее слово. У Бертрана Рассела („О воспитании, особенно в раннем возрасте“, страница 85) я прочитала, что наиболее выдающаяся инстинктивная черта в детстве – желание стать взрослым или, быть может, позже, воля к власти, и что фантазии нормального ребенка включают эту волю к власти. Не знаю, прав ли Бертран Рассел, но я склонна считать, что да, если судить по той почти что ненормальной популярности, которой уже несколько лет пользуется Пеппи Длинныйчулок среди моих собственных детей и их друзей…»