Йенс Андерсен - Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь

У Карла-Юхана, счастливого обладателя «кепарика», в которой он время от времени спал, было столько мыслей, столько фантазий, что Астрид не уставала слушать о внуке и наблюдать за ним. По какой-то необъяснимой причине мальчик звал свою мать «маленькой госпожой Нюман», а однажды, в 1963 году, за ужином в доме Карин и Карла-Улофа почти уже четырехлетний ребенок внезапно уставился на родителей и произнес: «Я вас знаю, а вы меня – нет». Так же загадочно, рассказывала Астрид в письмах Анне-Марие Фрис, Эльсе Олениус и Луизе Хартунг, он мог выражаться, внезапно появляясь с кем-нибудь из сестер и братьев, родных и двоюродных, у двери дома на Фурусунде:

«„У тебя есть детская еда?“ – приходит и сладчайшим голосом вопрошает Карл-Юхан. И когда я отвечаю „да“, так же сладко продолжает: „Хорошо, потому что они хотят есть“. И они действительно хотят. Довольно часто. Так что я готовлю довольно много „детской еды“».

Карл-Юхан сообщил, что женится только на своей младшей сестренке Малин, когда она вырастет, и у них будет трое детей по имени Лайф, Матс и Кадольф. Сестренка была еще младенцем, но старший брат поупражнялся в проведении брачного ритуала в день, когда им разрешили пойти поглядеть на свадьбу одного из братьев Карла-Улофа, а Астрид должна была присматривать за детьми. Сначала, казалось бабушке, все было хорошо. В церкви Малин в основном спала, а Карл-Юхан с интересом наблюдал за церемонией, пока пастор раскатистым голосом не произнес: «Помолимся!» Карл-Юхан еще громче закричал: «На помощь! На помощь!» – чем, как написала Астрид Луизе Хартунг в феврале 1963 года, привлек всеобщее внимание. Когда они вернулись домой и сели за ужин, Карл-Юхан хватился родителей: «Когда эти чертовы люди придут домой?»

Вечернее купание Эмиля и Альфреда 28 июля, быть может, самый утопический момент в творчестве Астрид Линдгрен, красиво интерпретированный под краснеющей закатной луной Бьёрном Бергом: «А на озере, среди чудесных водяных лилий, плавали в прохладной воде Альфред и Эмиль, и огромная красная луна светила им, словно фонарь.

– Ты и я, и никто нам не нужен, – сказал Эмиль. – Верно, Альфред?

– Верно, Эмиль, – ответил Альфред». (Иллюстрация: Бьёрн Берг / Бильдмакарна Берг)

Но, как уже было сказано, создавая своего Эмиля, Астрид черпала вдохновение и в других детях, и в собственных воспоминаниях: тут и Самуэль Август, и Гуннар, и Лассе, и Матс, и Оке, и, не в последнюю очередь, сама Астрид, которая родилась в день святого Эмиля в ноябре 1907 года и носила второе имя Эмилия. Так что мальчишка, всегда живший в ее душе, обзавелся шустрыми ножками, на которых и отправился в путь в 1963 году, а в последующие годы с ним приключилось столько интересного, что хватило материала на целую трилогию, три части которой увидели свет в 1963, 1966 и 1970 годах, а в 1980-е увенчались еще тремя историями, вошедшими в книгу «Эмиль и Ида из Лённеберги». В этой книге Эмиль посвящает свою огромную коллекцию деревянных человечков будущим поколениям и окончательно прощается с читателем и столярной на Катхульте. Это художественное произведение настолько целостно и представляет собой настолько утонченную рамочную конструкцию (Альма Свенсон в течение года описывает многочисленные проказы Эмиля), что пятнадцать рассказов читаются как плутовской роман в эпизодах а-ля «Дон Кихот».

Если обратиться к трем первым книгам об Эмиле, вполне соответствовавшим духу 1960-х, когда весь западный мир был объят народными манифестациями, участники которых – борцы за гражданские права, студенты, хиппи, противники атомной энергетики и войны во Вьетнаме – на разных уровнях ратовали за свободу, за громким смехом можно различить глубокое искреннее желание высказаться о жажде свободы, гражданском мужестве и «демократизации семьи» (как это сформулировала Астрид Линдгрен в одной датской газете в 1977 году).

В одной из своих книг о творчестве Астрид Линдгрен литературовед Виви Эдстрём пишет, что шведскому актеру Аллану Эдваллю в роли отца Эмиля в экранизации 1971 года «не хватало искорки в глазах, когда он пугал детей притворным рыком во время набегов в столярную». С этим можно поспорить. Разве Эдвалль не попал в точку, изобразив ослабленную фигуру отца, напоминающую нам о тех авторитетах, чье падение близилось в демократической Европе 1968–1970 годов? Авторитеты, увековеченные художником Бьёрном Бергом – одновременно сыном и отцом – в образе смехотворного патриарха, восседающего во главе обеденного стола семьи Свенсон, – трактовка, против которой Астрид Линдгрен ни разу не возразила за более чем десять лет сотрудничества. В выразительных линиях Берга Антон Свенсон раз за разом предстает тем персонажем, которым, по сути, и является на протяжении всей саги об Эмиле из Лённеберги: дураком, над которым читатель может посмеяться и которого читатель может пожалеть. Но не слишком сильно! В 1970 году, на последней странице трилогии, после того как Эмиль совершает подвиг в снежную бурю, пока отец нежится дома в тепле и жалеет себя, Астрид Линдгрен вкладывает в уста Антона Свенсона слова, призванные подчеркнуть его мелочность: