Газета Завтра: Газета Завтра 13 (1165 2016)

Ярославский губернатор Сергей Николаевич Ястребов — родом из Рыбинска, технарь, авиатор. Отец его происходит из той самой Мологи, что затоплена водами Рыбинского моря. Про кризис, который гуляет по России, говорит почти с иронией, пожимая плечами. Считает, что кризис — в головах, и он преодолим энергией, изобретательностью, волей, терпением и трудолюбием. Это не пустые слова, потому что Ярославская губерния, не ведая кризиса, даёт устойчивый рост производства. И в последнее время перестала доить государственный бюджет, а напротив, вливает в него свои деньги, стала областью-донором. Работают все заводы: нефтеперегонный, шинный, лакокрасочный, завод нефтехимии, хлебозавод. Работает Ярославский судостроительный, создавая десантные корабли и перегоняя их по системе каналов на Балтику и на Северный флот. Сам Ястребов в среде губернаторов повышает свою популярность, авторитет. Поговорив о делах земных — о заводах, об экономике, о сырье, — он увёл меня в потаённую часть своего кабинета и раскрыл секрет. Оказывается, недавно была обретена та самая чудотворная икона, что находилась в Мологе, и, как казалось, была погружена в пучину вод. Теперь она явлена. И это наполняет губернатора мистическим волнением. Он готовится вместе с мологжанами водрузить эту икону на часовню, которая возникнет на берегу этих пучинных вод. И быть может, в этой часовне он отслужит молебен о всех своих ярославских предках, украсивших эту землю храмами, дорогами и заводами.

В стоящей на берегу Волги церкви Ильи Пророка, изумительной по своей красоте и пропорциям, есть дивная фреска — золотое поле пшеницы под лазурным небом, и жнецы срезают колосья, вяжут снопы. Я подумал, что мы все — хлеборобы, взращивающие наш русский урожай, нашу русскую пшеницу, и готовы собрать ее в наше величие, в нашу доброту и в наше бессмертие.

Вопрос в лоб

Редакция Завтра , Александр Проханов

Политика сербы Радован Караджич

"ЗАВТРА". Александр Андреевич, вопрос вам — против всех газетных правил, но в Гааге завершилось слушание дела лидера боснийских сербов Радована Караджича. Приговор — сорок лет тюремного заключения. Очень символическая цифра — так, ветхозаветный пророк Моисей вёл избранный народ из египетского рабства в Землю обетованную ровно сорок лет. Как вы оцениваете этот приговор Гаагского суда?

Александр ПРОХАНОВ, писатель, главный редактор газеты "Завтра", председатель Изборского клуба.По существу, это смертная казнь. Радована Караджича замуровали в тюрьму на эти чудовищные 40 лет, и больше голос его не будет пробиваться к нам, на свет — к сербским людям, к русским людям, ко всему человечеству. Это месть "золотого миллиарда" сербскому народу за его необоримость, за его героизм, за его историческое мученичество.

Я был знаком с Радованом Караджичем в период войны. Мы встречались с ним в Боснии. Это была пора, когда боснийские сербы вели наступление, и противник отступал. Мы стояли на обочине горной дороги с Радованом Караджичем, мимо нас шли грузовики, наполненные пехотой, и воины, солдаты, видя своего вождя, своего лидера, поднимали вверх кулаки и скандировали "Ка-рад-жич! Ка-рад-жич!". Он предчувствовал беду. Он предчувствовал, что над сербским народом нависла страшная угроза, что сербский народ со своим православием, со своей страстью, со своей славянской мистической одержимостью ненавистен Европе. Он предчувствовал, что рано или поздно от Сербии отрежут самый драгоценный, самый восхитительный кусок — Косово. Он предчувствовал, что Сербию засыплют натовские крылатые ракеты, взрывая мосты, гарнизоны, министерства, уничтожая промышленность и техносферу Сербии. Он предчувствовал, что сербов будут затаптывать, во главе их поставят ренегатов и предателей. Он всё это предчувствовал, и поэтому он поднял восстание. Караджич — лидер сербского восстания, трагического и, казалось бы, безнадёжного, как это было, например, в апреле 1941 года. И тогда, и сейчас против восставших сербов ополчилась вся громадная беспощадная либеральная, а в глубине своей — либерально-фашистская Европа. Караджич — восхитительный серб, бесстрашный, поэтический, верящий, отважный, одержимый сербской идеей.

Тогда в Боснии, слушая его стихи, воспевающие любимую родную Сербию, я не удержался и обнял его. Тогда мне казалось, что я обнимаю героя, а я обнимал мученика. Радован, русские патриоты, которые сражались в ту пору рядом с тобою в Сербии, скорбят по поводу этого чудовищного приговора. Сквозь все застенки, сквозь все казематы — обнимаю тебя, Радован!