Виталий Бугров - О фантастике всерьез и с улыбкой

Подготовил эту передачу двадцатитрехлетний Орсон Уэллс с артистической труппой организованного им на Бродвее театра "Меркурий". Будущий прославленный режиссер и актер кино, знаменитостью ставший уже на следующее утро после передачи, Орсон Уэллс "американизировал" своего английского однофамильца. Он перенес в США место действия, полностью "переписал" роман, приспособив текст к методам и формам современных режиссеру американских радиопередач... и столь гипнотическим оказался псевдодокументальный характер передачи (чего стоил один только призыв "оставаться сплоченными и не впадать в панику", с которым обратился к американцам "сам" Франклин Делано Рузвельт! Голос президента отлично имитировал один из актеров "Меркурия"), что даже могучий механизм полиции был на первых порах выведен из строя. Главному полицейскому управлению штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси пришлось срочно давать своим подопечным по телетайпу обстоятельное сообщение о смысле радиопередачи. Тем не менее служащим и добровольцам Общества Красного Креста потребовалось целых шесть недель, чтобы вернуть в города укрывшихся в горах сограждан. Всеобщий гипноз коснулся даже военно-морского флота США: в Нью-Йоркском порту тотчас после начала передачи были отменены все увольнения на берег...

Между тем правительственная комиссия, изучавшая впоследствии материалы передачи, установила: не только перед началом и по окончании, но и дважды в ходе передачи диктор специально предупреждал слушателей, что передается инсценировка фантастического романа. Текст инсценировки был опубликован в газете "Нью-Йорк таймс". И он, в свою очередь, свидетельствовал: диктор и артисты все время говорили о совершенно неправдоподобных, сугубо фантастических вещах - о "жителях Марса", о "чудовищах"...

На чем же основывался столь очевидный успех мистификации Орсона Уэллса?

Только ли на том, что передача была назначена на 30 октября? Этот день канун Дня всех святых, и вечер его, по поверьям американского Среднего Запада, ознаменован тем, что вся нечисть, все потустороннее выбирается из своих потайных убежищ, чтобы до наступления полуночи всласть попугать рядовых смертных. Ребятишки в этот вечер, укутавшись в простыни, рядятся привидениями и бродят под окнами; вовсю звонят колокола; выйдя из дома, вы рискуете столкнуться со "страшным" гостем - насаженной на шест выдолбленной тыквой с прорезями на месте глаз, носа и рта, зловеще освещенными спрятанной внутри свечкой...

Канун Дня всех святых был выбран для передачи, конечно же, не без умысла.

Однако не нужно забывать и о главной причине - о том, что шел 1938 год. В Европе входил в полную силу фашизм, и Гитлер вот-вот уже готов был начать серию своих "блицкригов", стремясь урвать для Третьего рейха изрядный кусок "жизненного пространства". Войной, большой войной ощутимо пахло в предгрозовой атмосфере Земли. Военный психоз и был почвой, взрастившей завидное легковерие американского обывателя.

И разумеется, вовсе не случайно журнал "Нью-Мессес", комментируя "высадку марсиан" в Нью-Джерси, писал: "Угроза войны глубоко проникла в сознание людей... Никакой ужас не представляется слишком большим, никакая катастрофа не кажется слишком сверхъестественной, чтобы быть невероятными..."

КРУГИ ПО ВОДЕ

Бесконечные Гулливеры

В октябре 1726 года, четверть тысячелетия назад, лондонский издатель Бенджамен Мотт опубликовал двухтомные "Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера". И началось поистине триумфальное шествие знаменитого ныне "сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей" по читающему миру. Уже в следующем году книга Джонатана Свифта появилась на французском, немецком, голландском языках, еще через год - на итальянском. С задержкой (которую, впрочем, с лихвой компенсировало со временем количество изданий) вышли "Путешествия Гулливера" в 1772 году и на русском языке...

Однако вовсе не изобилие переводов и даже не всевозможные переделки и переработки канонического текста имел в виду автор, давая этим заметкам интригующий заголовок.

Прочтите вот эти два отрывка.

"Читатель, несомненно, удивится, что, вопреки печальному опыту и клятве никогда в жизни больше не путешествовать, я тем не менее в июле 1914 года вновь расстался с женой и детьми, чтобы в качестве военного врача двинуться на корабле "Бульверк" в воды Балтийского моря..."

"На рассвете девятого числа месяца героев 541 года нашей эры, датирующейся Октябрьской революцией в России, я с пятью другими историками вылетел на стратоплане с лондонского стратодрома в направлении Мельбурна..."