Сергей Захаров - Погружение в Театр-музей Дали. Книга-экскурсия, или Практическое пособие по выживанию

Дали обещал подумать и уже через несколько дней передал Гвардиоле ответ: он согласен, однако с «маленьким, но существенным уточнением»: он, божественный Дали, желает не зал в Краеведческом музее Фигераса – а свой собственный отдельный музей. Как видится мне, в этой стремительной эволюции мысли Сальвадора далеко не последюю роль сыграл тот факт, что в Барселоне в то время как раз стартовали работы по созданию персонального музея Пикассо – и Дали об этом наверняка было изветно.

Напомним: заматерев и сделавшись звездой, Дали всегда видел в Пикассо соперника. Те времена, когда начинающий и никому не известный художник Сальвадор Дали с восторгом смотрел Пикассо в рот и считал его богом, давно прошли. Теперь «богом» стал сам Дали – а двум богам в монотеистическом мире художника места не было.

Амбициозный сверх всякой меры, Дали ни в чем не хотел уступать старшему товарищу, и, думается, именно благодаря Гвардиоле впервые тогда осознал: совсем скоро у Пикассо будет свой собственный музей, а у меня, Дали, который выше этого самого Пикассо по всем параметрам – нет? У него – да, а у меня – нет!? Постойте-постойте, это никуда не годится! Ситуацию нужно срочно исправлять!

Таким образом, предложение Гвардиолы упало на самую благодатную почву. На следующей встрече с Мэром Фигераса Дали объявил, что даже присмотрел место для музея – городской театр «Принсипаль», случайно сожженный содатами из Марокканского корпуса Франко в 1939-ом, когда город был оставлен Республикой.

Здание театра было построено в 1850-ом и до Гражданской войны являлось не только самым престижным, но и единственным такого рода заведением в Фигерасе. Когда-то малютка Дали дважды выставлял здесь свои юношеские работы – в 1918-ом совместно с двумя другими художниками и в 1919-ом, уже индивидуально.

Пожар, устроенный «марокканцами» Франко в 39-ом, поставил на здании, а заодно и на культурной жизни Фигераса черный обугленный крест. Денег на реставрацию не имелось – Фигерас, увы, был самой провинциальной дырой где-то у французской границы. Часть здания бывшего театра слегка, правда, подремонтировали и устроили там рыбный рынок – сегодня на его месте располагается зал Театра-Музея под совсем не случайным названием «Рыбные лавки».

Тем не менее, основная часть здания являла собой обгорелую руину, которую гораздо дешевле было снести, чем пытаться восстановить. Именно о сносе городские власти и подумывали- но тут подоспел Дали со своим экстравагантным намерением разместить музей имени себя в этих развалинах, и планы пришлось изменить.

Позже Дали заявлял, что ему всегда нравились развалины, и впервые идея устроить свой будущий музей именно в руинах посетила его еще в 1954-ом году, когда в Королевском дворце в Милане, также пострадавшем от бомбардировок, проходила выставка его работ. Скорее всего, Дали врал, или, скажем так, намеренно искажал истину – но какое это имеет значение?

Впервые о создании музея было объявлено 12 августа 1961

12 августа 1961 в Фигерасе была устроена пышная фиеста, сценарий которой Дали продумал до мелочей самолично. Кульминационным моментом небывалого в истории города праздненства стала коррида, устроенная в честь «выдающегося художника из Фигераса Сальвадора Дали».

Это, прошу отметить, совершенно особая честь в те времена, когда коррида в Испании была на пике популярности, и имена известных тореадоров произносились с тем же придыханием, с каким в Советском Союзе называлось имя Юрия Алексеевича Гагарина. В сответствии со сценарием, Сальвадор Дали в начале акта тавромахии сделал почетный круг по арене на одном из своих кадиллаков с откидным верхом.

По бокам от автомобиля семенили специально нанятые статисты-рабы в маскарадных костюмах от Кристиана Диора – Дали всегда любил королевский размах!

В корриде в честь «выдающегося» Дали принимал участие сам Пако Камино – звезда из звезд тех времен. Работал он, как всегда, блестяще, и Гала, наблюдавшая с бесстрастным лицом за ритуальным «быкоубийством», пришла в неожиданное возбуждение – настолько, что после того, как Камино убил своего быка, сдернула с руки дутый золотой браслет и швырнула на арену, явно положив глаз на бесстрашного тореадора.

Одного из быков, убитых во время корриды, по первоначальному замыслу Дали планировалось поднять в небо на вертолете и после транспортировки захоронить на священной горе Монсеррат – однако довольно злая трамонтана сделала осуществление этой идеи невозможным. Дали, тем не менее, предвител такую вероятность и подстраховался заранее: двумя местными художниками была загодя изготовлена гипсовая фигура быка, которорую торжественно взорвали на арене по окончании корриды.