Йозеф Шумпетер - Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса

В-третьих, необходимо упомянуть три статьи, написанные Тауссигом по итогам его семинара по экономической теории. Первая, «Дополнение к исследованию кривых издержек» (Contribution to the Study of Cost Curves //The Quarterly Journal of Economics. 1923. Vol. 38. No.l. P. 173–176), заслуживает упоминания благодаря той важности, которую недавно приобрела ее тема. Статья была результатом работы, выполненной Тауссигом в Комиссии по тарифам, и представляла читателю теорию «кривой уровня издержек, характеризующего производство основной массы продукции». Конечно, эта конкретная теория успешной не была, но она стала примером для других исследователей. Вторая статья, «Предопределена ли рыночная цена?» (Is Market Price Determinate? // The Quarterly Journal of Economics. Vol. 35. No.3. P. 394–411), также побудила многих ученых к размышлениям. Насколько мы знаем, Тауссиг был первым, кто признал, что экономическая теория, если она когда-либо будет осмыслена в количественном ключе, рано или поздно должна будет начать работать с интервалами, а не с точками, с зонами конечной ширины, а не с функциями в обычном понимании. Это направление исследований пока никем не разрабатывается по той простой причине, что для его разработки потребовался бы совершенно новый метод. Однако наступит время, когда «пенумбра», полутень Тауссига (его собственный, очень удачный термин), получит свое.

Увы, не за горами был тот день, когда «неминуемое» – как называл его сам Тауссиг – влияние возраста начало отбрасывать тень на его деятельность. Начиная с 1932 года у него не вышло ни одной значимой работы. На занятиях со студентами он по-прежнему был вне конкуренции, но постепенно Тауссиг начинал замечать, что теряет хватку. Для человека его склада характера, жизнью которого была работа, это, должно быть, был серьезный удар. Но он без колебаний покинул пост заведующего кафедрой в 1935 году, а затем свое редакторское кресло в журнале в 1936-м [152]. Впоследствии он писал о своей отставке: «Мои коллеги и друзья сказали, что сожалеют о моем решении, и их добрые слова дали мне надежду, что я успешно исполнил свое давнее намерение – уйти в отставку, пока люди еще могут хоть с какой-то искренностью сказать „какая жалость“, не дожидаясь момента, когда они с той же искренностью смогут сказать „давно пора“».

К счастью, Тауссиг сумел найти себе занятие по сердцу, которое заполнило пустоту, образовавшуюся в его жизни после ухода с работы, особенно из журнала. Он уже давно беспокоился о своих «Принципах экономической науки». Изменения, которые он вносил в книгу для третьего издания (1921), делались второпях, и он был недоволен результатом. «Ввиду тех огромных экономических и общественных изменений, произошедших с 1914 года, мы больше не можем по-старому подходить практически ни к какому вопросу» [153]. Так что все остававшиеся у него силы Тауссиг бросил на то, чтобы отредактировать и частично переписать «Принципы», полностью переработать книгу третью (деньги и банковская деятельность) и пятую (распределение благ). Заручившись помощью способных сотрудников, он успешно справился с последней редакцией и в марте 1939 года написал к ней вводное слово. Общая схема книги, видение экономического процесса и подход автора не изменились. Не изменилось и основание теоретической структуры.

Решение не менять структуру было мудрым. Вклад Тауссига в экономическую теорию занимает историческое место в нашей науке. Это место он никогда не покинет. Было бы неправильно сглаживать яркие черты его теории невнятным эклектизмом. Эти черты особенно впечатляют нас своей яркостью, если посмотреть на них в свете эволюции американской экономической науки. Вначале в Соединенных Штатах были мастера практической мудрости – Гамильтон и остальные, но, что вполне естественно в ситуации, когда у людей было полно других дел, кроме философии, национальная экономическая мысль особо не процветала. Экономисты делились на приверженцев протекционизма и Адама Смита, вроде Дэниела Реймонда, и оригинальных, но слабо дисциплинированных мыслителей вроде Генри Кэри. Примерно после окончания гражданской войны американская экономическая мысль начала прогрессировать, вначале медленно, а затем все быстрее. Тауссиг необыкновенно много сделал для этого прогресса. Но в годы своего становления Тауссигу, как и всем экономистам, всерьез интересовавшимся теорией, вначале пришлось усвоить уроки англичан в той форме, которую придал им Милль. Как и Маршалл, базовые элементы теории Тауссиг взял у Милля. Однако внимательный читатель не может, изучая Милля, не заметить, насколько его труды вдохновлены великой фигурой Рикардо. Родство духа побудило Тауссига принять принципы Рикардо, но он принял их не как пассивный имитатор, а как деятельный союзник. Он, должно быть, столкнулся с теми же сложностями, с которыми сталкивались все, кто использовал теоретический аппарат Рикардо, в частности Маркс. Продираясь сквозь знаменитую четвертую часть первой главы Рикардо, Тауссиг открыл для себя труды Бём-Баверка, и они, без сомнения, помогли ему разработать теорию капитала, бывшую одновременно и теорией заработной платы. Как и Маршалл, шедший иной, но по сути параллельной дорогой, он безо всякой симпатии относился к анализу полезности. Однако ему несложно было развить свою теорию заработной платы до той степени, которую предполагает фраза «дисконтированная предельная производительность труда». После достижения им этой стадии родство между английским и американским Маршаллами становится очевидным. Оба преуспели в создании аналитического аппарата, классического в том смысле, в котором этот термин применяют к теоретической физике 1890-х годов, – в том смысле, который подразумевает красоту и простоту схем, но также и техническую ограниченность. Оба они заставили этот аппарат служить как осмыслению истории, так и решению горящих вопросов своего времени. Оба заслуженно уважали друг друга и ни в чем друг другу не уступали.