Йозеф Шумпетер - Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса

В двадцать четыре года, увлекшись социально-экономическим процессом, Бём-Баверк избрал своей отправной точкой теорию Карла Менгера. Он всегда считал себя союзником Менгера и не желал основывать никакой иной научной школы. Вначале Бём-Баверк двигался по стопам Менгера; затем он поднялся на новые высоты, к важнейшим нерешенным задачам экономической науки, где объединил свои собственные новые идеи с учением Менгера в последовательную структуру, глобальную теорию экономического процесса. Разработке этой теории он посвятил все силы, весь талант и всю свою удивительную энергию. Решая эту задачу, Бём-Баверк вошел в пять-шесть величайших экономистов всех времен; он дал нам всеобъемлющую теорию экономического процесса – анализ экономической жизни на уровне классиков и Маркса. Свою теорию Бём-Баверк основал на постулатах Менгера, рассмотрев их с точки зрения единственной проблемы, которую считал неразрешенной, – проблемы процента, чистого дохода с капитала, наиболее важной и сложной проблемы экономики. Сложность этой проблемы, хотя до широкого круга читателей и непросто донести все хитросплетения в объяснении такого обыденного явления, подтверждается тем, что века работы так и не принесли удовлетворительного решения. Ее важность обусловлена тем, что практически все наше понимание капитализма, равно как и отношение к нему, зависит от того, как мы рассматриваем функции и значение процента и прибыли. До Бём-Баверка это ясно видел только Маркс; научная основа системы Маркса – не что иное, как теория процента и прибыли, из которой более или менее убедительно следует все остальное.

Для того чтобы по заслугам оценить субъективные достижения Бём-Баверка и объективную форму этих достижений, необходимо представить себе научное сообщество, окружавшее его. Это сообщество не было благосклонно к ученому широких взглядов, человеку интеллектуального уровня Рикардо и особенно к человеку, имеющему природную предрасположенность к занятиям точной теорией. Коренастая фигура Менгера одиноко выделялась на фоне целой армии противников. Понимание целей аналитического исследования полностью отсутствовало. Чтобы понять это, нужно вспомнить, что экономика – очень молодая дисциплина, еще толком не выросшая из ползунков; что у экономики был только один период настоящего подъема, и случился он не в Германии; что аналитический склад ума, которым природа наградила Бём-Баверка, в Германии не успел прижиться, а оставался чужеродным, непопулярным и непонятным. Нужно помнить, что внимание немецких экономистов было приковано к социальным реформам, к вопросам практическим, а также к проблемам административных технологий, а чисто научный интерес, насколько он вообще существовал, был направлен исключительно на историю экономической науки. Для теоретика совершенно не было места, и большинство экономистов, не получив теоретической подготовки, не только не могли оценить достижений теоретического характера, относясь к ним предубежденно и неприязненно, но и просто не были способны составить независимое мнение о логической состоятельности теоремы, не говоря уже о том, чтобы понять ее значимость или судить об интеллектуальной работе ее автора.

Только приняв во внимание все вышеперечисленное, зная, какими шаблонными фразами встречалась любая попытка абстрактного мышления, можно понять ситуацию, в которой оказались теоретики, и оправдать их поведение, могущее в иных обстоятельствах показаться странным представителям точных наук. Перечисленными мною причинами объясняются множественные противоречия, задержки на каждом шагу анализа, необходимость начинать каждый новый поворот аргументации с азов предмета, потому что в противном случае она будет понятна не более чем дюжине читателей; этим же объясняется и недостаточная проработка деталей. В те времена, как отчасти и сегодня, каждый теоретик был одинок и всегда рисковал быть непонятым. Ему приходилось самостоятельно формировать каждый кирпичик своего построения, не ожидая от читателей ничего, кроме предрасположенности к неверному истолкованию его слов. В будущем это быстро и счастливо забудется. Скорее всего, ученый, занимающийся точной наукой, уже не может представить себя, к примеру, математиком, которому перед тем как приступить к анализу расчета вариации, необходимо в упорной борьбе добиться от читателей признания азов арифметики. Зафиксировать положение дел, напомнить об этом будущим поколениям – такова задача современника, достаточно близкого к описанному периоду, чтобы его понять. Это необходимая часть восстановления исторической справедливости по отношению ко всем великим борцам и новаторам экономической науки и непременное условие их понимания. Те, кто судят пионеров в своей области, зачастую забывают, что сами стоят на их плечах.