Валерий Шамбаров - Быль и легенды Запорожской Сечи. Подлинная история малороссийского казачества

Таким образом, казачество складывалось из разных составляющих – не по крови, а по духу. Казаком становился тот, кто мог стать «своим» в их среде, был способен выжить в экстремальных условиях. Их было не так уж много, но уже и не мало. На рубеже XV–XVI вв. известия о казаках полились в документах и хрониках сплошным потоком. Казачество выходило на историческую арену.

Державы, вступившие в борьбу за главенство в Восточной Европе, – Московская Русь и Литва с Польшей, – были очень не похожи друг на друга. Москва смогла усилиться благодаря централизации власти. От Золотой Орды она переняла принципы государственной и военной дисциплины. Вся знать обязана была служить великому князю, получала от него назначения, по его приказам выступала на войну, ослушание строго наказывалось. Воеводы в городах и волостели (правители волостей) получали эти должности на 1–2 года, потом должны были представить отчет о своей деятельности. Мелкие дворяне (на Руси их называли «дети боярские») даже поместьями владели временно, в качестве платы за службу. Крепостного права еще не было, крестьяне оставались свободными, имели право переходить с места на место. Если трудились на казенной земле, платили подати государству, если в боярской вотчине или в поместьях детей боярских – сдавали подати им, обеспечивали их службу.

Государь отвечал перед Богом за всю страну и за своих подданных. Видел свой долг в том, чтобы защищать их и от внешних врагов, и от преступников. Со времен Ивана Калиты основным принципом верховной власти было поддержание Правды – справедливости. Великий князь был верховным судьей. Каждый из подданных, независимо от своего положения и состояния, мог обратиться к нему, пожаловаться на беззакония и притеснения. Налоги были весьма умеренными. Иностранцы с удивлением отмечали благосостояние русских людей, изобилие и дешевизну продуктов. А распоряжаться жизнями подданных не было позволено никому. Дела о самых тяжких преступлениях рассматривались только в Москве, смертные приговоры утверждал сам государь или Боярская дума. Но и для государства такие порядки оказывались выгодными. Народ не разорялся, мог развивать свои хозяйства, и подати наполняли казну, позволяли содержать большое войско.

В Польше и Литве власть короля была очень ограниченной. Все важнейшие вопросы решал сейм – собрание знати. Он выбирал королей, принимал законы. А в перерывах между созывами сейма роль правительства исполнял сенат из представителей высшей аристократии. Во главу угла они ставили «свободы», кичились ими. Австрийский посол Герберштейн, побывавший здесь в 1520-х гг., писал: «Они не только пользуются неумеренной свободой, но и злоупотребляют ею». Но «свободы» существовали отнюдь не для всех. Реальными правами обладала только шляхта – дворяне. А фактически заправляли богатые магнаты – паны. Именно они заседали в сенате, определяли решения сейма. Разумеется, такие решения, которые выгодны им самим. У короля хронически не было денег. Он содержал только небольшое «кварцяное войско» – на «кварту» (четвертую часть) от доходов королевских имений. На большую войну он созывал «посполитое рушенье», общее ополчение шляхты. Но для этого требовалось постановление сейма.

Паны своевольничали. Должности воевод (в Польше и Литве воеводства были большими, соответствовали губерниям) и старост фактически становились пожизненными, а то и наследственными. Отобрать их означало нажить смертельных врагов. Основу армии составляли отряды тех же панов, и дисциплина была отвратительной. На войну они собирались медленно, часто действовали по своему разумению. Когда хотели, самовольно разъезжались по домам. Зато паны и шляхта периодически воевали друг против друга. Взаимные вооруженные «наезды» были обычным делом.

А крепостное право было жесточайшим. В свое время Витовту понравились порядки в землях Тевтонского ордена, где крестьян приравняли к рабам, и он ввел аналогичные законы в Литве. Магнаты были полными хозяевами в своих владениях. В разных местностях крепостные от 3 до 6 дней в неделю работали на барщине. Налоги были самыми высокими в Европе. Крестьянин ежегодно отдавал 10 % от всего имущества, а кроме того, еще и оброк землевладельцу. Но даже жизнью крестьянина распоряжался землевладелец. Венецианский посол Липпомано сообщал: «Пан считает хлопа не человеком, а скотом, немилосердно обходится с подданными, отбирает их поля… обременяет непосильными работами, взимает огромные штрафы, подвергает тяжкому заключению, избивает, истязает, подрезывает жилы, клеймит, обходится с ними хуже, чем татары». Ему вторил папский нунций Руггиери: «Паны, казня крестьян ни за что, остаются свободны от всякой кары… можно смело сказать, что в целом свете нет невольника более несчастного, чем польский кмет».