Александр Солженицын - Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России

Это постановление имело особенное, большое значение: оно разрушало еврейскую до сей поры национальную изолированность (Екатерина и хотела нарушить её). Оно подрывало и традиционный польский взгляд на евреев как на элемент внегосударственный. Подрывало и кагальный строй, принудительную силу кагала. «С указанного момента начинается процесс внедрения евреев в русский государственный организм… Евреи широко воспользовались правом записываться в купечество» – так что, например, по Могилёвской губернии купцами объявилось 10 % от еврейского населения (а от христианского – только 5,5 %) [106] Ю. Гессен *, Т. 1, с. 57. . Евреи-купцы освобождались теперь от податного отношения к кагалу и уже не должны были, в частности, обращаться к кагалу за разрешением на всякую отлучку, как раньше: они имели теперь дело лишь с общим магистратом, на общих основаниях. (В 1780 приехавшую Екатерину евреи могилёвские и шкловские встречали одами.)

С отходом евреев-купцов переставала существовать и государственная рубрика «евреи». Остальные все евреи теперь тоже должны были быть отнесены в какое-то сословие, и очевидно только в мещан. Но желающих переходить сперва было мало – из-за того что годичный поголовный сбор с мещан в то время был 60 коп., а с евреев – 50 коп. Однако и другого пути не оставалось. А с 1783 и евреи-мещане, как и евреи-купцы, должны были вносить сборы не в кагал, а в магистрат, на общих основаниях, и паспорт на выезд получать от него же.

Это движение закрепилось всеобщим новым Городовым положением 1785, которое рассматривало лишь сословия, а никак не нации. По этому положению все мещане (а стало быть – и все евреи) получали право участия в местном сословном управлении и занятия общественных должностей. «По условиям того времени, это означало, что евреи стали равноправными гражданами… Вступление в купечество и мещанство в качестве равноправных членов явилось событием крупного социального значения», должно было превратить евреев в «общественную силу, с которой нельзя было не считаться, а тем самым поднять их нравственное самочувствие» [107] Ю. Гессен *, Т. 1, с. 59. . Это облегчало и практическую защиту их жизненных интересов. «В то время торгово-промышленный класс, равно как и городские общества пользовались широким самоуправлением… Таким образом, в руки евреев, наравне с христианами, была передана известная административная и судебная власть, благодаря чему еврейское население приобрело силу и значение в общественно-государственной жизни» [108] ЕЭ, Т. 2, с. 731. . Из евреев бывали теперь и бургомистры, и ратманы, и судьи. Сперва в крупных городах применялось ограничение: чтобы евреев на выборных должностях не было больше, чем христиан. Однако в 1786 «Екатерина послала белорусскому генерал-губернатору собственноручно подписанный приказ»: чтобы равенство прав евреев «в сословно-городском самоуправлении… „непременно и без всякого отлагательства приведено было в действие“, а с неисполнителей его „учинено было [бы] законное взыскание“» [109] Ю. Гессен , Т. 1, с. 76–77. .

Отметим, что таким образом евреи получали гражданское равноправие не только в отличие от Польши, но раньше, чем во Франции и в германских землях. (При Фридрихе II были и сильнейшие стеснения евреев.) И, что ещё существенней: евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло ещё 80 лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально: евреи получили даже бо́льшую свободу, чем русские купцы и мещане: те – жили непременно в городах, а еврейское население, не в пример им, «могло проживать в уездных селениях, занимаясь, в частности, винными промыслами» [110] Ю. Гессен , Т. 1, с. 76. . «Хотя евреи массами проживали не только в городах, но также в сёлах и деревнях, они были приписаны к городским обществам… включены в сословия мещан и купцов» [111] ЕЭ, Т. 13, с. 613. . «По роду своей деятельности, окружённые несвободным крестьянством, они играли важную экономическую роль – в их руках сосредоточивалась [сельская] торговля, они брали в аренду различные статьи помещичьих доходов, продажу водки в шинках» – и тем «способствовали распространению пьянства». Белорусская администрация указывала, что «присутствие евреев в деревнях вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как евреи… развивают пьянство среди местного населения». «В отзывах администрации было, между прочим, отмечено, что евреи дачею крестьянам водки в долг и проч. [приём вещей в заклад за водку] приводят их к пьянству, безделию и нищете» [112] Ю. Гессен , Т. 1, с. 72–73. . Но «винные промыслы являлись заманчивой статьёй доходов» [113] Ю. Гессен , Т. 1, с. 64. – и для польских помещиков, и для еврейских посредников.