Даниил Коцюбинский - «Новый тоталитаризм» XXI века. Уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?

И в заключение следовал либеральный рефрен, как бы закольцовывавший статью:

«Америка сильна, потому что её народ свободен. Чтобы быть как моральным, так и эффективным, государственное планирование чрезвычайных ситуаций в области общественного здравоохранения должно основываться на реалистичных планах, направленных на защиту и укрепление здоровья населения, а не на причудливых метафорах национальной безопасности и директивах – таких, как “доктрина одного процента”. Эффективные действия в области общественного здравоохранения должны основываться на уважении свободы и доверии к нашим согражданам» [33] Там же. .

Всё это, повторяю, было проговорено и подробно аргументировано за десять с лишним лет до начала коронавирусной пандемии, реакция на которую, – притом не только в США, но и во многих странах мира, – стала строиться скорее в соответствии с императивом «учёта всех опасностей во всех местах», «доктриной одного процента» и прочими «метафорами национальной безопасности», нежели на основе «уважения свободы людей и доверия к ним».

В данном случае важно не то, правильны ли те меры общественной безопасности, которые практикуются в ситуации волнообразно длящейся коронавирусной атаки (локдауны, масочный, дистанционный и пограничный режимы, массовые вакцинации и т. д.). Важно подчеркнуть, что на протяжении двух десятилетий начавшегося столетия не только чиновничье, но и общественное сознание Запада и мира в целом, – и чем дальше, тем всё более активно и последовательно, – стало помещать в центр политических разработок и общественных обсуждений именно проблему общественной безопасности . И по этой причине реакция человечества на пандемию коронавируса оказалась качественно отличной от реакции на сопоставимые по масштабу общемировые эпидемии, имевшие место в относительно недавнем прошлом: «испанский грипп» 1918–20 гг. (20–50 млн жертв); «азиатский грипп» 1957–58 гг. (1–2 млн); «гонконгский грипп» 1967–68 гг. (1–4 млн) [34] Хвостик Е. Вирусономика новейшего времени. Во что эпидемии обходятся людям и человечеству // Коммерсантъ. 23.04.2020. .

Таким образом, как было уже отмечено во вводной части настоящего текста, эта реакция лишь максимально ярко и выпукло отразила гораздо более продолжительный и поступательно развивающийся глобальный социально-политический тренд. А именно, оттеснение, в том числе в странах Запада, на задний план либерально-правовых, индивидуалистических ценностей, гарантирующих каждому человеку максимум личных свобод, – и выход на мировую авансцену ценностей коммунитаристских и запретительно-регулятивных, призванных обеспечивать прежде всего максимальную безопасность общества в целом.

Несмотря на то, что формально безопасность преподносится как «дело каждого», в котором каждый лично заинтересован и за которое каждый лично ответственен, понятие личной безопасности в актуальном дискурсе о безопасности оказывается практически полностью вытесненным категорией общественной безопасности , где общество выступает как единое целое и где интересы каждого оказываются неотделимы от интересов всех .

Сам образ безопасности зачастую рисуется при этом в виде некой могучей и доброй надличной силы, способной защитить отдельных людей от опасности и гарантировать им спокойную и счастливую жизнь.

При этом разговор о безопасности далеко не исчерпывается профилактикой пандемий и терактов, а также проблемой борьбы со стихийными бедствиями. Он складывается в нечто целостное и всеобъемлющее, подобное философии или, – как будет видно из дальнейшего, – лучше сказать, религии. Сегодня нет практически ни одной стороны общественной и частной жизни, которая не была бы охвачена «учением о безопасности».

От безопасности «нисходящими лучами» расходятся такие социально центрированные и не менее, чем она сама, сакральные понятия, как экологичность, ответственность, солидарность, справедливость , а также, в зависимости от той или иной цивилизационной модели: инклюзивность, патриотичность, правоверность, etc.

Все эти ценностно нагруженные абстракции, в текущем столетии вдруг резко взметнувшиеся в общественной цене, объединяет одно: все они – каждая по-своему – ставят интересы безопасности социума (в пандемийную годину, с лёгкой руки ВОЗ, возник даже такой биополитически стилизованный мем, как интересы сохранения популяции ) выше личной свободы индивидуума . Все они ведут речь о тех или иных формах и сферах ограничения «бесконтрольной», хотя формально вполне правовой, индивидуальной активности. Все они утверждают необходимость её безусловного подчинения общепризнанной (т. е. мейнстримной) системе императивов и табу, признаваемых – в данный конкретный момент – априорно и безоговорочно спасительными и благотворными.